Он выпил, не закусывая, понюхал ладонь единственной своей руки, зажмурился, помотал головой, и, открыв глаза, предложил весело:
― На Красную площадь, пацаны!
Вся Москва шла на Красную площадь. С Никольской, Варварки, из Зарядья, из Замоскворечья, от Манежной площади и улицы Горького текли в огромное озеро Красной площади людские потоки.
В ожидании чего-то необычайного люди стояли, разговаривали, шутили. Искали фронтовиков, а поймав, качали до тех пор, пока летающий фронтовик не начинал умолять не подбрасывать его уже всерьез.
Выше всех летал Василий Сергеевич, потому что подбрасывали его шестнадцать добросовестно тренированных им же самим ловких и азартных парней.
Начало смеркаться, когда в репродукторах раздался глухой и негромкий с грузинским акцентом голос, обратившийся к народу, который совершил невозможное:
― Дорогие соотечественники и соотечественницы!..
Был первый день без войны, день великих надежд.
Стемнело. Подполковник сидел в своей "эмке", покуривая, ожидая. "Эмка" стояла во дворе водонапорной башни, надежно прикрытая высоким и плотным забором.
На путях праздника не было, на путях утихал рабочий день. Тенью возник в окне автомобиля сотрудник.
― Товарищ подполковник, ― доложил он, ― в доме темно, соседка говорит, что все ушли на Красную площадь.
― Что ж, примем к сведению. ― Подполковник посмотрел на часы. ― На их месте я бы начинал...
По Амбулаторному, обнявшись и поэтому качаясь абсолютно синхронно, перемещалось двое. Путь их лежал к переезду, но генеральное направление они часто теряли, ибо были выпивши, да и к тому же еще пели:
Темная ночь. Только пули свистят по степи,
Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают...
Так, музицируя, они приблизились к переезду. Сейчас же раздалось:
― Стой! ― перед пропойцами стоял солдат с винтовкой.
― Вася, гля, солдат! ― обрадовался бас. ― А тенор заметил:
― И чего радуешься? Он поставлен, чтобы нас не пускать.
― А он пропустит, ― возразил бас. ― Пропустишь, солдат?
― В обход!
― Будь человеком, солдат. Нас баба у "Балтийца" ждет. Подождет, подождет, обидится и уйдет. Знаешь, какая баба! ― настаивал бас.
― В обход!
― В такой день он нас уважит, Вася. Уважишь, солдат?
― Не уважит, ― мрачно решил скептик-тенор.
― Уважит, ― упрямо повторил бас и пошел к переезду.
― В обход! ― голос солдата звенел.
― Да ладно ты! ― не останавливаясь, махнул рукой бас. И выстрел...
Бас ― от неожиданности, не от страха ― замер.
― Ты что, психованный?
― В обход, так в обход, ― тенор взял баса под руку и повлек назад.
― Нет, он что ― по живому человеку? ― базарил бас.