Ишь ты, и фамилию запомнил. Не прост, не прост досрочно освобожденный по амнистии Васин Сергей Иосифович. Роман встал, сказал брезгливо:
― Товарища на первый раз я вам прощаю. А вот собак тех, отравленных вами, не прощу никогда. До свидания, Васин, до скорого свидания, при котором вы расскажете все, что к тому времени будете знать о своих однодельцах. Я понятно излагаю?
― Так точно. ― Васин вскочил, вытянул руки по швам. В лагере приучили.
От Тишинского до Первой Брестской ходьбы ― пять минут. Жорка Столб набирал свою команду не мудрствуя лукаво, как говорится в казенных бумагах, ― по районному принципу.
Резиденция Виталия Горохова (пока еще по прозвищу Стручок) находилась во флигеле, в глубине старинного московского двора.
Уже на подходе к неказистому этому одноэтажному строению Казарян услышал, что там глухо не музыкально поют:
― Из-за вас, моя черешня,
Ссорюсь я с приятелем.
До чего же климат здешний
На любовь влиятелен.
Дверь квартиры выходила прямо во двор. Звонка не было. Казарян кулаком, тяжело, чтобы услышали, забарабанил в филенку. Открыла улыбающаяся, сильно наштукатуренная баба, открыла, видно с надеждой увидеть желанного гостя. А увидела Казаряна.
― Чего тебе?
― Мне бы Виталия повидать.
― Ходят тут, понимаешь! ― вдруг заблажила баба. ― Знать тебя не знаю и знать не хочу.
Баба орала, а Роман смотрел, как девочка лет пяти игрушечной лопаткой устраивала бурю в неглубокой луже.
― Тише, тетка, ― сказал он безинтонационно, ― С милицией разговариваешь.
― Я тоскую по соседству
И на расстоянии.
А без вас я, как без сердца,
Жить не в состоянии.
Дверь была открыта, и отчетливо слышалось, как выводили: с пьяным темпераментом, на крике, с деревенским подвизгом.
― Безобразие какое-нибудь сотворил? ― нормальным голосом спросила усмиренная баба. Казарян не ответил, сам спросил:
― Гулять-то начали не рано ли?
― Я его счас позову, ― пообещала Казаряну какая-то баба и убежала. Через минуту появился Виталий Горохов, хлипкий еще юнец, белесый, румяный и пьяненький.
― Чуть что, сразу Горохов! ― с ходу атаковал он. Меня Советское правительство простило, а милиция все теребит, ничего я такого не делал и знать ничего не знаю.
― Ты четыре дня тому назад Васина искал. Зачем он тебе понадобился?
Виталий Горохов по прозвищу Стручок похлопал глазами и занялся непривычным для себя делом. Думал. И выдумал:
― Он мне еще с тех времен полста должен. А я сейчас на мели. Вот и пошел к нему. Думал, что возвратился. А он не прибыл еще.
― Ну, это ты врешь, ― сказал Казарян. ― Кто тебя к Васину посылал?