— Слушаюсь, товарищ майор!
— Вызовите машину, доставьте Корневу домой и по дороге купите ей хороший букет цветов.
— Да, но я вовсе не собираюсь…
— Нет, букет вы ей поднесете от имени всех оперативных работников, принимавших участие в следствии.
— Слушаюсь, товарищ майор!
— И, пожалуйста, Михаил Дмитриевич, поблагодарите ее потеплей.
— Есть!
Когда Мозарин вышел из кабинета, Градов опустился в кресло и благодушно рассмеялся.
Спустя некоторое время Мозарин и Корнева вышли из ворот Управления милиции. Они свернули на Петровский бульвар. Казалось, матовые шары фонарей под шепчущей листвой — легкие, мерцающие — вот-вот поднимутся в воздух. А за деревьями то и дело, разбрасывая над собой трескучие электрические звездочки, громыхали трамваи.
Румяный, чуть тронутый позолотой лист липы лежал на краю скамейки. В мягком свете фонаря он казался нарисованным на ней. Август… август… Надя остановилась, воткнула стебелек листа в кармашек блузки. Пройдя просторную Пушкинскую площадь, они пошли по улице Горького. Мимо катились, сверкая круглыми золотыми глазами, автомобили, проплыл, светя окнами, двухэтажный переполненный троллейбус. Вдруг все движение остановилось: вспыхнул красный фонарь светофора. Громко гудя сиреной, промчался кремовый автомобиль «скорой помощи».
Мозарин и Корнева переглянулись.
— Признаться, я тогда очень боялся за вас, Надя. Этой Рыжей Магде убить человека — что раз плюнуть!
— Знаете, Михаил Дмитриевич, я сперва чуточку перетрухнула, но потом взяла себя в руки. Я просто сказала себе: ведь на операции любой из нас на волосок от смерти.
Молодые люди остановились у витрины с фотоснимками к предстоящему состязанию «Динамо» — «Спартак».
— Я обязательно пойду на этот матч, — сказала Корнева, разглядывая снимок, на котором был запечатлен вратарь в тот момент, когда он делал фантастический прыжок за мячом, протянув руки в небо. — Только вот с билетами трудно!
— У меня есть билеты, — успокоил ее Мозарин. — Поехали вместе?!
— А я думала — вы бываете только на мотогонках.
— Открою вам тайну. Только не смейтесь! Я завзятый болельщик.
— Зачем же мне смеяться? — сказала девушка, стараясь идти в ногу с лейтенантом. — Я тоже болельщица!
— За кого же вы, Надя, болеете?
— А вы за кого, Михаил Дмитриевич?
— Нет, сперва вы скажите.
— Давайте вместе. Я считаю до трех. Раз, два, три! — и тут же проговорила: — «Спартак»!
— «Динамо»! — одновременно произнес Мозарин. Они остановились, смотря друг другу в глаза.
— Но мы… же… — наконец вымолвил лейтенант.
— …подеремся? — спросила Корнева и расхохоталась. — Я предлагаю перемирие до конца футбольного сезона. Согласны?