– Прошу за стол! – возгласил Оливер…
К себе я возвращался поздно. Ласка трусила легкой рысцой, сопела на моем плече Мирка, а я сжимал под мышкой книгу в кожаном переплете. Как заметил уже, рукописную. Это было единственным, что портило впечатление от визита. Теперь мне это читать… Бр-р-р!
В Оливере пропадал Монтень[4]. Я понял это, едва вчитавшись в его записки. Правитель Иорвика и его верховный судья, он вспоминал дела, которые ему довелось разбирать, службу при дворе короля и, отталкиваясь от того, что видел и слышал, рассуждал о политике, нравственности и устройстве общества. Причем, в отличие от неизвестного ему французского предшественника, не меланхолически, а взволнованно и страстно. Оливер не тянул на реформатора, из числа тех, чьи идеи опережают общественное развитие, но он близко принимал к сердцу происходящее в королевстве и ратовал за укрепление нравственности как средства для исправления общественных язв.
В Алитании царила абсолютная монархия. Парламента не было, политику вырабатывал узкий круг приближенных короля, который комплектовался по принципу знатности и монарших симпатий, что, как водится, на пользу не шло. Еще недавно феодал в Алитании был полным властителем своих земель, где творил, что хотел. Грабеж подданных, насилие и расправы над простолюдинами приобрели такой размах, что тридцать лет назад крестьяне восстали. Это произошло в правление Харольда III, или «короля Харри», как его звали в народе. К крестьянам присоединилась городская беднота, затем солдаты, перешедшие на сторону восставших со стрелковым оружием и артиллерией. Бунт перерос в гражданскую войну. Повстанцы захватывали и жгли замки, вырезали феодалов, вешали сборщиков податей и топили в выгребных ямах королевских чиновников. В конце концов их войско осадило столицу королевства Ним. Королю Харри, в ту пору юноше, хватило ума понять, что династия на краю гибели. Просветлению мозгов во многом способствовал разгром дворянского ополчения. Конницу благородных повстанцы встретили картечью из пушек, после чего уцелевших окружили и вырезали. Защищать трон стало некому. Полки регулярной армии были ненадежны: набранные из рекрутов, они в любой момент могли перейти на сторону инсургентов. Спасая трон, король издал ряд указов. Простолюдины получили свободу, правда, без земли. Феодалы утратили право на их жизнь и имущество. За убийство крестьянина дворян ждал суд – так же, как за насилие над простолюдинкой. Благородных могли посадить в тюрьму или подвергнуть штрафу. Иными стали экономические отношения. Отдав треть урожая феодалу (больше – запрещалось), две трети селянин оставлял себе. Этого хватало, чтобы не голодать. Простолюдин, если его не устраивал феодал, мог от него уйти.