— Джахан, — я подошла к нему сзади и прильнула к его спине, свесив ему на грудь руки и уткнувшись носом в ложбинку между шеей и ключицей. От его кожи исходил такой знакомый и такой приятный аромат сандала, мандарина и мускуса, что я не удержалась и прижалась губами к широкой пульсирующей вене, выступающей под кожей.
— Рамаль, — он повернулся и поцеловал меня в висок, — ты проснулась, моя страстная дикая кошка? — Он улыбнулся: — Изящная пума одолела свирепого льва!
Я со смехом отстранилась от него, обошла диван и села рядом.
— Просто лев держит кошку на коротком поводке: куда он идет — туда и она, в какую сторону он склонится — и она туда же. А если лев падает, поддавшись притяжению любви, то кошка неизбежно оказывается сверху!
Он улыбнулся уголками рта и положил ладонь мне на колено. Боже! Почему каждое мое утро не может быть таким? Почему каждый мой день — борьба?
— Я приказал накрыть завтрак на террасе. Сейчас нам принесут свежий творог с медом и орехами, фрукты и хлеб. Ты должна хорошо питаться. Следи за своим здоровьем и не забывай, что ты носишь под сердцем будущего шахзаде! — он говорил ласково, но в то же время строго, как заботливый учитель с подающим надежды учеником.
— То есть жареных куропаток больше нельзя? — я обиженно поджала губки и захлопала ресницами.
Джахан засмеялся. От его улыбки мое сердце трепетно сжалось, а затем растеклось от нежности.
— У тебя прекрасный аппетит, значит, ребенок развивается хорошо! — снисходительно ответил он на мой вопрос, тактично избежав прямого запрета на поедание столь любимых мной куропаток.
Я тяжело вздохнула, демонстрируя легкую степень разочарования из-за новых гастрономических ограничений, и положила голову ему на плечо.
За спиной послышались мягкие крадущиеся шаги слуг, и через минуту стол перед нами ломился от яств.
— Почему нам нельзя вместе встречать каждое утро? — спросила я, проглотив очередную ложку хрустящего козьего сыра с орехами и медом. В Краснодаре такой точно не купишь.
— Это традиции. Мужчины и женщины должны жить раздельно. День — для государственных дел, ночь — для любви. Любовь не должна мешать управлению государством.
— А утро?
— А утро — время свежих мыслей и ясного ума.
— Разве я затуманиваю твой разум? Или сбиваю с нужных мыслей?
— Ты радость, Рамаль! — он с любовью посмотрел в мои глаза. — Но рядом с тобой я забываю, что я правитель государства Сефевидов. А этого делать нельзя ни в коем случае. Мои ошибки могут слишком дорого обойтись Персии.
— Я буду тихой, как мышка, — начала я канючить, прижавшись к нему всем телом, — просто позволь мне засыпать и просыпаться в твоих объятиях!