Я положила голову на плечо любимого и прикрыла глаза. Он нежно провел пальцами по моей шее и предплечью, пробуждая мурашек и бабочек в животе, затем глубоко вздохнул и заговорил:
— Послушай, Рамаль… Эти стихи привиделись мне во сне сегодня ночью, после того, как я уснул, одурманенный дивным запахом твоих золотых волос:
Я мечтой к кудрям прикован, ароматным, как цветок.
От любви изнемогаю, стан согнулся, взор поблек.
Если будет живописец рисовать твой портрет,
Я хочу стать тонкой кистью, чтоб коснуться нежных щек.
Будто облако восхода на челе твоем горит:
«Лебедь белая, не бойся, насмерть ранен злой стрелок.
Ты меня околдовала — стал я пленником твоим.
Без тебя, как месяц в небе, я блуждаю одинок».
[3]Джахан прочел эти строки с выражением, играя интонациями и громкостью звучания. Я заслушалась его мелодичным голосом и настолько расчувствовалась, что на глаза навернулись слезы.
— Ты плачешь, любовь моя? — он испуганно посмотрел на меня, обхватив ладонями мое лицо.
— Твои стихи вызывают внутри меня бурю эмоций, — ответила я с улыбкой, а затем прижалась губами к его горячей ладони.
Падишах слегка наклонился, так, что его губы практически соприкасались с моими. Я чувствовала мятный запах его дыхания и возбуждающий букет терпких духов. По телу мгновенно разлилась волна желания — мучительная, острая, требовательная.
Он улыбнулся уголками рта и вновь заговорил — с тихой нежностью, словно пел для меня серенаду:
Что делаешь со мной? Лишаешь воли!
Других забыть готов я на века.
Ты лечишь душу и отводишь горе.
Пустыня подарила мне тебя.
Твои глаза — два ярких изумруда.
Твои уста — букет пурпурных роз.
Твоим рабом покорным до конца я буду.
Рамаль моя, ты словно воплощенье грез.
[4]Едва его губы сомкнулись, произнеся последнее слово, я припала к ним поцелуем, обхватив руками его массивную шею.
Он с юношеской пылкостью ответил на мой поцелуй. Его язык проник мне в рот и начал щекотать десна и нёбо. Извиваясь, наши языки сплелись в единое целое, словно танцующая под флейту заклинателя змей кобра.
Неожиданно он отстранился. Тяжело дыша, падишах сделал над собой усилие и отодвинулся от меня на несколько сантиметров. Я схватила его за ворот рубахи и потянула на себя.
— Ты же знаешь, что лекари запретили тебе заниматься со мной любовью, — обиженно сказал мужчина, сдерживая мой натиск, — может случиться выкидыш. Это опасно. Не провоцируй меня, Рамаль! Если бы ты знала, чего мне стоила эта ночь рядом с тобой! Только стихи отвлекали меня от желания наброситься на тебя, разорвать в клочья твои прозрачные одежды и припасть губами к сочным острым соскам!