— Что ты такое говоришь, — начала я дрожащим голосом, — еще вчера вечером она провожала меня в покои падишаха и должна была вернуться в гарем в сопровождении двоих слуг.
— Госпожа, Бехруз-ага и Фируз-ага вернулись без нее. Их уже допросил кападжи баши.
Ничего себе! Убийца сам допрашивает свидетелей. Не сомневаюсь, что расследование зайдет в тупик. Мне стало не по себе, и я решила сменить неприятную тему, которая заставляла меня нервничать и неестественно улыбаться. Как бы евнух обо всем не догадался.
— Ясно. А как Элена? Я слышала, Дэрья Хатун ее избила.
— О аллах! Эта ночь была сущим адом! Бедняжка насилу убежала! Вся в крови — нос сломан, руки исцарапаны, с головы пучок волос выдран, — евнух сочувственно покачал головой, тяжело вздыхая, — фаворитка как с цепи сорвалась! — добавил он уже шепотом и трусливо оглянулся, чтобы удостовериться, что нас никто не слышит.
— Что же с ней теперь будет, ага?
— Не знаю, госпожа, но первая наложница шаха Джахана — черкешенка Лэлех, которая отравила одну из девушек в гареме после того, как та провела ночь в покоях правителя, была изгнана из дворца в провинцию.
Жаль, что Дэрья Хатун ждет ребенка, тогда бы точно не избежать ей масштабных сборов и долгого путешествия по пересеченной местности.
— Держи меня в курсе, ага, — бросила я ему слегка высокомерным тоном и, горделиво расправив плечи, направилась в свою комнату, стараясь сохранять спокойствие.
Моя грудь тяжело вздымалась, следуя за сорвавшимся дыханием, и я машинально положила на нее ладонь, точно стараясь удержать внутри выдающее перебои сердце. Слава богу, в общем зале никого не было (видимо, всех отправили на поиски пропавшей калфы), и я смогла выдохнуть и немного успокоиться.
Я дошла уже почти до последней ступеньки, как услышала женский властный голос, доносящийся с противоположного крыла зала. Быстро преодолев лестницу и спрятавшись за каменный выступ, я решила дождаться и выяснить, что там происходит.
Из-за угла показалась статная фигура валиде, которая, как всегда, была роскошна в новом зеленом муслиновом платье и высокой короне, украшенной добрым десятком переливающихся бриллиантов. Следом за ней, почтительно отставая на половину шага, важно шла хазнедар.
— Ты должна придумать что-то, Наргес Хатун, — заговорила валиде, — мать будущего наследника не может быть изгнана из дворца. Через час я жду от тебя варианты наказаний для нее, которые удовлетворят падишаха, но при этом не уронят ее достоинства и честь шахской семьи.
— Хорошо, моя госпожа! — хазнедар послушно кивнула.
— Какой позор, Наргес Хатун! Разве этому мы учим девушек в гареме? Нет мне покоя! — горестно добавила валиде, а затем в немом укоре напрягла уголки рта.