«Наверное, что-то произошло? Но что такого могло произойти? Что вообще может измениться в моей жизни, особенно теперь? По собственной глупости я вернулась к тому, чем жила долгие годы: дела, бизнес, снова дела, снова бизнес, проблемы детей, опять дела, опять бизнес», — размышляла Глория. Вот только очень влекло к морю. Хотелось быстрее соединиться с его утренней прохладой. И когда же, наконец, наступит рассвет?!
Море, ласковое море! Как ты все понимаешь и все принимаешь! Еще вчера была печаль, и ты успокаивало. Сегодня появилось какое-то особое настроение, можно даже сказать, подъем, которого не испытывал давно, и ты ободряешь, посылая попутный ветерок. Глория как никогда плыла энергично красивым правильным классическим брассом. Пляж с его песчаным белеющим берегом остался далеко позади, а впереди на необозримые просторы разливалась морская синева. Но все равно хотелось быть замеченной и замеченной во всем блеске своих достоинств.
Глория все ускоряла и ускоряла брасс, приближаясь к заветному объекту. В привычном месте, где уже были различимы силуэты дельфинчиков, чего-то не хватало, что обычно дополняло привычную картину. Подняв глаза, она не увидела того самого приветливого мужчину, который, оказывается, успел стать частью ее курортной жизни. По инерции Глория продолжала энергично брассировать, но тело уже расслаблялось. Все так было неожиданно, что замешательство от увиденного пустого пространства, зияющего над яхтой, сбивало с ритма, с толку. По выработанной годами привычке в любой ситуации и при любых обстоятельствах собираться быстро с мыслями, делать вид, что ничего не произошло, и продолжать жить, принимать решения, Глория попыталась прибегнуть к испытанному методу. Но ничего не получалось. Ругая себя за легкомыслие, за то, что поддалась каким-то иллюзиям и вообразила невесть что, она резко повернула в обратную сторону, но плыть не хотелось ни вперед, ни назад. Перевернувшись на спину, глядя в небо, она слушала дыхание моря, его звуки, нежную мелодию легкого волнения. Сколько времени она так болталась в этом морском пространстве, Глория даже не пыталась представить. Понимая, что все равно надо возвращаться, она медленно поплыла прочь от места, которое еще совсем недавно, казалось, излучало такую приятную энергетику.
Выходя из моря, несмотря на закалку, почти обессиленной, а скорее, опустошенной, с одним желанием свалиться под тент на уже полюбившийся лежак, Глория вдруг заметила, что кто-то бесцеремонно уже расположился на нем.
— Мадам, вы, наверное, прообраз той, что пеной морской была рождена? Я решил ждать до победы. Ведь должно же наступить время, когда вы, наконец, выплывете?