Цистерны лопнули, выпустив из себя пару десятков тысяч сороконожек. Те в свою очередь ринулись к Хэнсу и остановились лишь в метре от него, не в силах преодолеть границу создаваемого полем круга. Хьюстон продолжал стоять. Бежать было бесполезно, а что делать дальше он не знал.
Всем своим видом мириаподы выказывали крайнюю степень агрессии, превосходящую по силе виденную Хьюстоном ранее в десятки раз. Они напирали друг на друга, скрипели, щелкали челюстями в бессильных попытках дотянуться до него. В центр круга полетели откушенные конечности, жвала и даже головы.
Сообразив причину столь бурного поведения тварей, Хэнс, не долго думая, зашвырнул «орган», что вручили ему бледнокожие, подальше от себя. Сороконожки тут же потеряли к жертве всякий интерес и устремились к месту падения странного предмета.
Люди. Похожие друг на друга. Совершенно идентичные и совершенно идеальные по телосложению. Покрытые тиной и светящимся в темноте планктоном. Они выходят из океана тысячами и ждут. Ждут чего-то, какого-то действия или события, а может, они ждут сигнала?
Хьюстон пришел в себя. Он лежал на спине в небольшом помещении с бетонными стенами и одинокой металлической дверью в одной из них. Потолок над его головой бешено вращался.
К горлу мгновенно подкатила тошнота. Хэнс перевернулся на живот, и его желудок вывернулся в светящуюся лужу, покрывающую практически весь пол помещения.
Пусто. Как долго он ничего не ел? Как это странно испытывать голод и тошноту одновременно.
Держась за шершавые стены, Хьюстон поднялся на ноги, но тут же повалился, больно ударившись локтем. Вода в луже была холодной и действовала отрезвляюще. Он вспомнил события последних часов.
После того как Хэнс избавился от предмета вожделения всех сороконожек в округе, к месту испытания, по-другому данное мероприятие он не мог назвать, подлетел челнок и при помощи какого-то оружия ударил звуковой волной. Большинство мириапод скончались на месте, остальные разбежались. Спустившийся с транспорта десант долго и жестоко избивал Хэнса за уничтожение столь ценного «предмета», потом появился медик и снова вколол несчастному что-то вызывающее головокружение и подавляющее волю. Дальше полное забвение на несколько часов. Препарат, который ему вводили, кроме ряда неприятных эффектов напрочь отбивал желание бороться и отключал инстинкт самосохранения. Может, на самих эхиров он действовал как-то иначе, хотя вряд ли. Все говорило о том, что Хэнса готовят к чему-то.
Он по привычке посмотрел на руки – облик эхира сохранился.
«Надо выбираться», – убеждал он себя, но предпринять ничего не мог, да и не хотел особо.