Орлова охватило отчаяние: еще и это! В палате четыре койки, все заняты, кому-то из больных ставили клизму вчера, кому-то позавчера, вот теперь и его очередь подошла пройти эту отвратительную процедуру на глазах у соседей. Впрочем, когда клизму ставили другим, Александру Ивановичу было все равно, потому что надо так надо, и не испытывал никаких эмоций. Он вообще не понимал, как можно реагировать на такое, когда еще гнездится в уголке сознания, теплится недавно пережитый страх смерти, подает голос при каждом вдохе – «А вдруг сейчас опять выскочит из-за угла эта чудовищная нестерпимая боль?» – и трепещет при каждом выдохе: «Слава богу, на этот раз обошлось».
Однако другие – это другие. А вот ему самому происходящее казалось унизительным, он стеснялся и мучился. Но чувства эти были какими-то тусклыми, не острыми. У него не было сил даже на эмоции.
После трех суток в палате интенсивной терапии Александра Ивановича перевели в обычную палату в отделении кардиологии.
– Не меньше трех недель придется полежать у нас, а то и месяц, – строго изрекла лечащий врач – симпатичная и очень серьезная женщина в возрасте «чуть за тридцать». – Потом вас перевезут в кардиологический санаторий.
– А после санатория? – по-детски нетерпеливо спросил Орлов. – Можно будет начинать жить обычной жизнью?
– Ну, это вы поторопились, – скупо улыбнулась кардиолог. – Реабилитация займет около полугода, и только при условии жесткого соблюдения режима. Четыре месяца на больничном пробудете, потом поне-множку можно начинать работать. Никаких нагрузок, ни физических, ни эмоциональных. Волноваться нельзя категорически. А пока – лежать, лежать и еще раз лежать. Даже садиться в постели я вам разрешу не раньше чем на пятый день.
В первый момент ответ врача огорошил Орлова, но уже через минуту Александр Иванович, к собственному удивлению, понял, что испытывает облегчение. Можно никуда не ходить, ни с кем не разговаривать, ничего не делать. Не сидеть в консультации на приеме, не принимать защиту, не выступать в суде, не писать кассационные жалобы на приговоры. Просто лежать и думать.
Думать о своей жизни. О скорой свадьбе Бориса и Танюшки. О будущих внуках. Об Алле и ее сыне.
И о Раевских, семья которых за последние два месяца стала ему знакомой и почти близкой. Остро ощущая собственную беспомощность, Александр Иванович вдруг стал постоянно вспоминать настоящего Сашу Орлова, тяжело раненного, лежащего в лесу, такого же беспомощного и слабого. А если бы Саша выжил? Прошло сорок лет. Сашка мог бы их прожить. Интересно, как сложилась бы его жизнь? Закончил бы юридическое образование и стал адвокатом, как и мечтал? Или занялся бы чем-то другим? На ком женился бы? Каких детей воспитал? Саша Орлов, потомок Гнедичей и Раевских…