— Он сейчас в Тауэре, — продолжала Елизавета, — и Роберт полагает, что для нас было бы лучше попытаться вернуть его в лоно нашей церкви, а не делать очередным мучеником.
— Это, безусловно, повредило бы авторитету католичества, — согласился Бэрли. — До сих пор никто из этих изменников не отрёкся от своей веры. Если Кемпион признает, что заблуждался, и откажется подчиняться папе, для нас это будет настоящий триумф.
— Я была бы этому рада, — сказала королева. — Я предпочту иметь такого человека на своей стороне, а не казнить его. Роберт хорошо его знает, и, по его мнению, предлагать Кемпиону помилование в обмен на отречение бесполезно, но если мы с ним лично побеседуем, это, возможно, возымеет действие.
— Предлагать королеве увидеться с обличённым преступником на первый взгляд просто возмутительно, — стал объяснять свою точку зрения Лестер, — но Кемпион не простой изменник; он знаменит, его учёность пользуется всеобщим уважением, и он может увлечь за собой других. Кроме того, насколько я его помню, это очень непосредственный человек. Когда-то он искренне уважал меня и любил королеву. Если мы оба встретимся с ним и попробуем переубедить, я полагаю, это может иметь успех.
— Игра стоит свеч. — Елизавета встала. — Об этой встрече не должно быть известно никому. Каково ваше мнение?
Первый министр с усилием выпрямился и поморщился от резкой боли в распухшей ноге.
— Конечно же, повидайтесь с ним, ваше величество. Я согласен с лордом Лестером — протестантской церкви живой и обращённый Кемпион нужнее, чем пятьдесят иезуитов, болтающихся на Тайберне. Я лично отдам Уолсингему нужные распоряжения.
В Тауэре Кемпиона бросили в каземат, который назывался «Малый Покой»; по размерам это была не более чем ниша в стене, и четыре дня он пробыл там в скрюченной позе, будучи не в состоянии ни встать, ни сесть, пи лечь. Когда его извлекли из этой камеры, он был весь покрыт нечистотами; кроме того, ему так свело всё тело, что он не мог самостоятельно передвигаться. Его вымыли, одели в поношенный, но чистый костюм и накормили. Затем посадили в лодку и под охраной четырёх солдат повезли вверх по Темзе; он сидел склонив голову и беззвучно шевелил губами, шепча молитвы. Никто не говорил ему, куда его везут; Кемпион предположил, что кто-нибудь из советников королевы пожелал его допросить, но такие допросы обычно проводились в самом Тауэре, и давать ответы приходилось, вися на дыбе. Лодка причалила к пристани в большом парке; узнику было трудно идти, и конвоиры его поддерживали. Был чудесный прохладный вечер, на ясном небе сверкали звёзды. Кемпион почувствовал аромат цветов и сощурился, когда его провели через боковую дверь в какое-то освещённое помещение.