— Вы шутник, Нау, — отчеканила королева. — Мне это известно, и я вас прощаю. Мне также известно, как верно вы мне служите; нет никакой нужды снова напоминать об этом. Видит Бог, я перед вами в долгу и мне нечем отплатить, кроме благодарности. Я нахожусь в одиночном заключении; если я потеряю надежду и сдамся, меня не нужно будет казнить: я умру сама.
Если вы меня любите, Нау, никогда больше не советуйте мне предать Энтони Бабингтона или любого из моих друзей лишь для того, чтобы спасти свою жизнь. А теперь сядьте, пожалуйста, за ваш стол и запишите мой ответ.
Нау был прав; впервые за всё время своей долгой и бесплодной борьбы с Елизаветой Мария Стюарт ставила на карту свою жизнь. За последние девятнадцать лет из-за неё умерло множество англичан; одних она знала лично, с другими никогда не виделась. Из-за неё они претерпевали ужасные страдания, боролись за то, символом чего она служила, отвергали суетный успех той неизменно удачливой женщины, чьи триумфы лишь ярче оттеняли неудачи и трагедии, наполнявшие её напрасно прожитую жизнь. Чувствовать себя недостойной или задаваться вопросом, стоит ли она тех жертв, которые приносятся ради неё, было не в обычае Марии Стюарт. В эти несколько мгновений, готовясь продиктовать терпеливо ждущему Нау свой ответ, она впервые за много лет вознесла почти искреннюю молитву. Если Бабингтон достигнет цели, бездарно и кроваво прожитая жизнь прошла не зря; Мария Стюарт дала зарок — если она наконец взойдёт на трон Англии, то, царствуя, выкажет то благоразумие и беспристрастность, которые ожидают от неё её сторонники. Если она выиграет, Елизавета умрёт, и Мария не могла притворяться, будто испытывает по этому поводу хотя бы малейшие угрызения совести. Если она проиграет, то разделит участь Бабингтона и его приверженцев, и теперь, когда настал момент окончательного решения, она уже не боялась смерти — она вообще ничего не боялась, кроме нынешней бесконечной пытки заточением и отчаянием.
Она неторопливо заговорила, излагая просьбу сообщить о плане более подробно, особенно о том, окажет ли Испания военную помощь готовящемуся делу, а затем, после небольшой паузы, Мария Стюарт продиктовала роковые слова:
«Когда всё будет готово, пусть те шестеро дворян возьмутся за дело... а вы позаботьтесь, чтобы меня вызволили отсюда, когда их замысел будет осуществлён». А теперь дайте мне это письмо, Нау, и я его подпишу.
— Итак, милорды, наша работа почти завершена. — Уолсингем взглянул на Бэрли, а затем на Лестера. Его лицо, обычно суровое, сияло радостью; даже движения были несколько энергичнее, чем обычно. Он то и дело бросал взгляд на копию письма Марии Стюарт к Бабингтону и был не в состоянии скрыть своего торжества. — «Пусть те шестеро дворян примутся за дело...» Этой фразой она подписала себе смертный приговор.