Наконец ей удалось сочинить письмо в том стиле, которым она всегда замечательно владела. Она уговаривала королеву Марию признать свою вину в заговоре Бабингтона.
«...Если Вы сделаете это в собственноручном письме мне, как королева королеве и женщина женщине, если Вы отдадите себя на мой личный суд, Вас не будут судить в каком-либо открытом суде моего королевства и я изыщу средства смягчить Вашу участь...»
Немного помедлив, Елизавета скрепила это письмо своей подписью и вдруг вспомнила, как долго и тщательно совершенствовала эту подпись, которую было почти невозможно подделать. Она всегда была рассудительна и осторожна, а не действовала очертя голову, как эта женщина, которую она сейчас пытается спасти от плахи. В глубине души Елизавета не винила Марию за то, что та не останавливалась ни перед чем, включая даже убийство, в попытках вернуть себе свободу, которой была лишена в течение почти двух десятилетий. Она понимала, почему Мария Стюарт лгала, почему она прибегала к жалкому обману и нелепому шифру, ключ к которому шифровальщик Уолсингема подобрал за несколько часов; она поступала бы точно так же, но действовала бы более ловко. Елизавета могла рассказать об этом Роберту, поскольку с ним она никогда не притворялась; Роберт — циник, и они понимают друг друга. И слава Богу, сердито размышляла Елизавета, присыпая песком и запечатывая письмо Марии Стюарт, Роберт не считает её полубогиней, слишком мудрой и возвышенной, чтобы испытывать муки сомнений и угрызения совести и слишком утончённой, чтобы не относиться терпимо ко многим человеческим слабостям. Если Мария Стюарт подпишет признание своей вины, она станет почти безвредной. Люди, идущие на плаху в Тайберне за религиозный миф, не прольют и капли крови, чтобы посадить на трон Англии трусиху и покаявшуюся убийцу. Мария Стюарт сможет купить себе жизнь ценой чести, и всё же, когда Елизавета позвонила в колокольчик и вручила письмо своему секретарю, чтобы отправить его в Фотерингей специальным курьером, у неё было предчувствие, что она запросила слишком высокую цену.
Письмо английской королевы было доставлено в замок Фотерингей Марии Стюарт. Не успела она дочитать его до конца, как её бледное лицо уже было залито краской гнева. За ней наблюдали фрейлины; они надеялись, что это письмо даёт их госпоже какую-то надежду. Наконец Джейн Кеннеди осмелилась спросить:
— Ваше величество, о чём оно? Молю вас, расскажите, мы вне себя от тревоги.
Мария обернулась к ним и улыбнулась; то была горькая, сардоническая улыбка.
— Королева Англии предлагает мне помилование, если я покаюсь. Если я признаю себя виновной во всех преступлениях, в которых она меня обвиняет, и отдамся на её милость, она спасёт меня от судебной коллегии и сохранит мне жизнь.