Она ощущала восхищение и любовь, исходившие от окружавших её неотёсанных, дурно пахнущих лондонцев; лица некоторых из них были залиты слезами — молодые лица, старые лица, всех их объединяло чувство обожания. Ради них она облачилась в этот величественный наряд, который её просто душил, и продолжала держать в руках державу и скипетр, не пожелав ни облегчить своё бремя, положив их, ни проделать часть пути по воде и избавить себя от медленной и тряской езды по неровным улицам. Она желала, чтобы они видели её и сполна насладились этим зрелищем, она желала заново пережить своё восшествие на престол и коронацию и напомнить им, что оправдала все надежды, которые они возлагали на неё, когда она, молодая женщина, появилась среди них в самом начале своего царствования. Несмотря на усталость, несмотря на жару и затёкшую от тяжёлой короны шею, Елизавета сидела прямо как стрела, будто ей снова было двадцать пять лет, и улыбка ни на мгновение не сходила с её лица.
Это был миг её величайшего триумфа, миг, который оправдывал всю ложь, всё насилие и кровопролитие, когда-либо совершённые ею для сохранения своей власти. Всё это великолепие и пышность были сосредоточены вокруг неё одной; рядом с ней не ехал муж, за её колесницей не шёл ребёнок, которого бы приветствовали как наследника престола. Вокруг были люди, которые поддерживали её, сражались за неё и правили страной вместе с нею, но победа и торжество принадлежали всецело ей, и, подобно всем мгновениям наивысшего успеха, к ним уже примешивалась печаль. Она была счастлива, и всё же её сердце чуть заметно сжималось, ибо она понимала, что видит завершение долгой и грандиозной эпохи в истории страны и собственной жизни. «Круг замкнулся» — эта мысль вновь и вновь мелькала в её мозгу. Им больше нечего опасаться: ей и её стране, но после достижения вершины начинается спуск. Впервые с тех пор, как она услышала о поражении Армады, после смотра войск в Тильбюри, где она, по всеобщему мнению, произнесла самую блестящую речь за всё своё царствование, королева чувствовала себя опустошённой, как если бы те отчаянные дни тревоги и борьбы лишили её всех телесных сил и подорвали её волю. И всё же победа одержана; что бы теперь ни случилось, она оставит страну, которой правила, как никогда ранее сильной, могущественной и богатой.
Её династия угаснет вместе с ней; она последняя из Тюдоров и не сожалеет об этом. Она дала Англии больше, чем кто-либо из её предков, и, когда настанет её срок, оставит Англию с чувством исполненного долга, граничащим с тщеславием. Когда-нибудь всё это унаследует сын её врага, покойной Марии Стюарт. Елизавета едва не улыбнулась при мысли об иронии обстоятельств, сделавших Иакова I Шотландского будущим королём Англии