— …Вас зовут, — оперативный сотрудник выдержал небольшую паузу, — Сергей?
Восемнадцатилетний паренек кивнул.
— Разумовский, — добавил он.
Его руки вспотели. Хотелось унять волнение, но почему-то не получалось.
— Зачем вы стремитесь в ФСБ? — спросили Сергея.
И вроде готовился он к этому вопросу, и сам вопрос был закономерен, но вот все равно выбил из колеи. И не ожидал Разумовский, что прозвучит он так сразу, в самом начале. Сергей слегка напрягся, по спине пробежал холодок от страха. Молодой человек, застигнутый врасплох, никак не мог ответить. Наконец Разумовский взял себя в руки, что не ускользнуло от опытного взгляда бывалого опера.
— Ну, — протянул Сергей, дабы выиграть еще немного времени.
— Я могу повторить вопрос, — спокойно сказал оперативник.
— Не надо, — моментально отреагировал Разумовский.
Оперативник что-то пометил у себя в ежедневнике.
— Я слышал вопрос.
Повисла неприятная пауза. И, как показалось Разумовскому, неприятная, однако оперативный сотрудник, совершенно не переменился в лице. Такой же изучающий взгляд, слегка прищуренный и как будто даже гипнотизирующий, от которого становилось немного неуютно, и слабая улыбка.
«Блин!» — выругался про себя Разумовский.
— Можно начистоту? — спросил он.
Оперативник сделал очередную пометку в ежедневнике.
— Вы, наверное, всем задаете такой вопрос, — произнес Сергей, — это вроде проверки на вшивость.
Он осекся, когда заметил, что теперь оперативник смотрел на него более пристально и явно ожидал продолжения.
— Э-э-э, я так думаю. Вы специально задаете каверзный вопрос, чтобы припереть человека к стенке, — Разумовский сглотнул образовавшийся в горле ком, — и ждете, что он ответит. Причем вас совершенно не интересует, что именно он скажет. Ведь не существует правильных или неправильных ответов. Есть конкретный человек, который начинает что-то говорить, и, как мне кажется, вас интересует его реакция. Это стресс для любого, кто попадает в здание органов безопасности. О них ходит столько жутких историй, и все их существование проникнуто тайной.
Оперативник отложил в сторону ручку, закрыл ежедневник, сложил руки в замок и, откинувшись на спинку стула, стал более внимательно слушать Разумовского.
Разумовский продолжал:
— И многие, наверное, ссылаясь на фильмы о Штирлице или, еще хуже, о Джеймсе Бонде, уверяют вас, что не могут представить себя на другом поприще и с детских лет лелеют голубую мечту стать разведчиком. Наверное, есть и такие, которые говорят, что, только служа в органах безопасности, смогут защитить Родину. И я думаю, что таких вот кандидатов вы сразу отсеиваете. Уж не знаю, чего вы от меня ждете в конечном итоге после собеседования, только я не знаю ответа. Я просто так чувствую.