– Полуголый мужчина в венецианском палаццо, которое многие поколения передается от отца к сыну, возможно, не должен требовать, чтобы за ним было последнее слово, – возразила она. – Потому что ты выглядишь глупо. – Она подняла руку, когда он решил ей возразить. – Я понимаю, у тебя разыгрались эмоции, Рафаэль. Недавний секс сильнее тебя разволновал.
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. – Он не желал обсуждать эту тему. Но ему пришлось продолжать: – Я хочу тебя, Лили. Я не могу это отрицать. Мне не избавиться от влечения к тебе, сколько бы раз я ни был с тобой близок. Но это не меняет того, как мы поступили друг с другом. Как мы вели себя и что из этого вышло. Ты сама об этом говорила вчера ночью.
– Не стоит использовать моего сына – нашего сына – как средство. – Она посмотрела ему в глаза. – Зачем ты это делаешь?
– Я так решил, – ответил он немного резче, чем ему хотелось. Словно он по-прежнему не мог себя контролировать рядом с Лили. – Я потерял пять лет своей жизни. Больше я не потеряю ни одной минуты.
– Я не запрещаю тебе видеться с ним, – сухо ответила она. – Я не буду тебе мешать. Мы что-нибудь придумаем, я уверена. Договариваются даже те, кто не может провести наедине и три секунды, чтобы не пустить друг другу кровь. Договоримся и мы с тобой.
– Ты меня не понимаешь. – Он ждал, когда она снова сосредоточит на нем свое внимание. – Не будет ни раздельной опеки, ни раздельных домов. Он остается со мной.
У Лили отвисла челюсть.
– Ты свихнулся!
– Мне жаль, но, по-моему, у тебя очень мало вариантов, – сказал Рафаэль и отчасти пожалел о своих словах, когда увидел, что она побледнела. Лили явно удивилась и обиделась. Однако он продолжал: – Ты можешь остаться с ним, со мной. Но тогда нам потребуется официально оформить отношения. Я не стану притворяться, будто мне удастся к тебе не прикасаться, но я могу пообещать тебе только секс. Я не могу себе представить, что когда-нибудь стану тебе доверять. – Он пожал плечами, словно это не имело для него значения. – В противном случае ты можешь вернуться к своей жизни в Вирджинии или зажить по-другому, если захочешь. Ты можешь называться любым именем хоть до конца жизни. Но если ты выберешь такой вариант, то останешься одна.
Лили не двигалась, хотя у него создалось впечатление, что она пошатнулась, и он упрекнул себя. Ему хотелось обнять ее и заставить улыбаться. Сделать все, чтобы она успокоилась. Но самое печальное было в том, что он не знал, как это сделать. Их разделяло горе, тоска и острый нож предательства. Он не знал, как рассмешить Лили. Он мог только заставить ее потерять голову от чувственного удовольствия.