На закате, как и обещал господин Кац, подъехали к столице княжества Пиримидона городу Рябиновка. У городских ворот два хмурых стражника загородили проезд. Старший поинтересовался:
-- Запрещенные для ввоза вещи имеются?
Не успел я открыть рта, вмешался Лев Соломонович:
-- Имеются, имеются. Под сиденьем бидон с керосином прячут.
Вот гаденыш! Найденную контрабанду стража извлекла вместе с сидением. Старший принялся что-то карябать на мятом листе. Я был зол и подавлен. На наше счастье бюрократия в этом мире еще не распустила заразные корни в полную силу. Стражник с горем пополам написал на бумажке мое имя и на этом служебный долг счел выполненным. Нам разрешили въехать в город.
Больше всего меня поразило поведение Льва Соломоновича. Едва распахнулись ворота, он, как ни в чем не бывало, занял прежнее место и принялся насвистывать веселенький мотив. Выбрав переулок потемнее, я велел Евсею притормозить. Очень уж хотелось проредить ровный строй белоснежных зубов господина стукача. Кац, почувствовав неладное, поспешил объясниться:
-- Ба! Шо я вижу! Неужели господин Пахан обиделся на бедного еврея за невинную шутку? Ну, сколько у вас там было того керосина? Полтора литра. Загляните в мои мешки и шо вы там увидите? Пятьдесят бутылей по два литра этой бесценной на местном рынке жидкости в каждом. Кац с удовольствием возместит вам убытки и даже поделиться процентом с прибыли. Ничего личного -- бизнес и только. Стража тоже люди. Им надо хоть иногда кушать. А для этого требуется время от времени изымать контрабанду. Не найди ваш бидон они полезли бы в мои мешки.
Кулаки разжались сами собой, вот же пройдоха.
-- Мог бы предупредить, -- сменил я гнев на милость. -- Пришибли бы в горячке, и поминай, как звали.
-- Ну, разве ж ваши люди, знай правду заранее, могли бы так искренне, так неподдельно и замечательно изобразить на лицах все, шо они обо мне думают?
Как не крути, а прав Лев Соломонович. Ребятки в обозе подобрались простые, с системой Станиславского не знакомые, а потому в своих чувствах искренние. Что твориться в душе -- у каждого на крестьянской роже прописными буквами выведено. Пришлось согласить с доводами Льва Соломоновича. А что бы коммерсанту впредь не повадно было чужими руками жар загребать, один баул решили при себе оставить, не в корыстных целях, разумеется, а ради справедливости и только.
-- Шо такое! -- Взвыл Кац. -- Это же грабеж! Я разорен! Моя бедная Сара не перенесет такого удара. А иёная мама, она же так много кушает, ну просто, как акула, клянусь мизинцем Моисея. Господин Пахан, прикажите прекратить этот разбой, я таки просто требую этого, мы ж культурные люди!