Как по заказу сверху донесся скрежет плиты, над головой замелькали огни и раздался тревожный голос Федора:
-- Пахан, ты туточки?
-- Ну, побежали, -- позвал я Азама. -- Помни, чего обещал.
На выходе, в окружении корешей, нас встречал тюремщик -- старый знакомый, кормилец и поилец, правда, малость помятый, глазки отчего-то набухают синяками, на лбу шишка. Проворный Евсей вылез вперед, отсалютовал коротким трофейным мечом и четко доложил:
-- Караульный обезврежен, остальная охрана дрыхнет. Ванька с Васькой на шухере. Чего дальше делать?
Хороший вопрос. На улицу ночью соваться опасно, там стражи, как иголок на ежике, а вот народу наоборот, спят приличные люди по ночам, да и городские ворота до утра на запоре. Вот и выходит -- тюрьма нам дом родной, до рассвета, по крайней мере.
Пока я размышлял, как поступить, за дело взялся Азам. Степняк, опьяненный свободой, рвался в бой. От волнения он забыл русские слова, а на язык родных "вигвамов" так и не перешел. Хан рычал и хрипел, жилистые короткие руки мелькали в опасной близости от лица караульного. Бедный тюремщик от страха сжался в комок.
-- Пахан, это кто у нас тут такой говорливый? -- поинтересовался Кондрат Силыч.
-- Азам, повелитель степи, -- представил я хана.
-- Эй, господин хороший, -- кивнул Дембель хану, -- кулаками тряси, сколь влезет, а рот захлопни. Неровен час, стражников разбудишь, там рыл двадцать, со всеми не совладаем.
Прав дед Кондрат, прежде чем ринуться в бега, не мешает тылы обезопасить. Дорога к караульному помещению, где нарушая устав караульной и гарнизонной службы, беспечно спят стражники, проходила мимо нашей бывшей камеры. Двери по-прежнему открыты, а вот стенку кореша старательно заложили. Здравый смысл подсказывает, пока тайна склепа не раскрыта -- быть мне колдуном. Руками оно приятней махать, нежели секирой.
Тюремщик с нескрываемой радостью полез за решетку. Сердобольный Федор, колдуя над запорами, с насмешкой сказал:
-- Выбирай место, пока есть возможность, скоро тесно будет.
Двинули дальше. Шагов через тридцать свернули налево, коридор расширился, по стенам дымят факела, бледное пламя выхватило из сумерек маленькую неприметную дверку. Я шагнул вперед. От легкого толчка дверь без скрипа отварилась, гостеприимно приглашая внутрь. Пыточная. На верстаке аккуратно разложен инструмент, любой хирург позавидует. На стенах цепи, в центре мудреные приспособления для всех частей организма. В углу жаровня, тлеют угольки в ожидание клиента. Мило так, уютно.
-- Евсей, -- позвал я Фраера. -- Возьми "ножичек", что у тюремщика отобрал и хорошенько рукоятку на углях прокали, смотри не обожгись.