-- Э... господин хороший, -- замямлил я, -- полегче бы, неровен час и дорожно-транспортное происшествие сотвориться может. Мы, конечно, сами не того, но все же...
-- Это точно, -- ответил мне рассерженный женский голос. -- В здравом уме люди под лошадь не бросаются.
Бог ты мой! Кровь хлынула в голову и выступила краской на щеках. В седле не лихой джигит, а юная и весьма симпатичная амазонка. Синий бархатный камзол подчеркивает изящную девичью фигуру, длинные русые волосы сплетены в тугую косу. Расправив плечи, я шагнул вперед, и учтиво произнес:
-- Леди, смиренно прошу прощения, а в качестве извинений прошу принять скромный подарок. -- Красная лента в моей ладони выглядела смешно и нелепо.
Амазонка с интересом окинула меня дерзким взглядом. В больших голубых глазах пыхнули шальные искры. Не сказав ни слова, всадница схватила ленту и умчалась прочь, оставив на память звонкий, почти детский смех.
Я облегченно вздохнул, и дорожный инцидент улажен, и обычай соблюден.
-- Евсей, -- толкнул я Фраера, -- хорош столбиком прикидываться.
-- Пахан! -- замычал кореш. -- Ты как думаешь, нас сразу четвертуют или дождутся, пока с похода вернемся?
-- Чего так грустно? -- насторожился я.
-- Это же Алинка, дочь Старобока!
-- Ну и что с того? Слава Богу цела. Руки ноги на месте. В конце концов, извинились же! Ни каких оснований для возбуждения уголовного дела.
-- Ох! Лучше бы дьяк Ивашка нас в измене обвинил! -- продолжал стонать Евсей. -- Лента...
-- Сам же говорил, обычай такой! -- теряясь в догадках, зарычал я на Евсея.
-- Говорил, -- обреченно кивнул тот. -- Только не все, не успел. Синяя лента на удачу, красная при сватовстве. И если какая девка взяла -- свадьбы не миновать...
-- Охомутали! -- Схватился я за голову.
-- Не, хомутать не будут. Четвертуют. Кому я четвертованный нужен буду...
-- Вот удружил, -- разозлился я уже всерьез. -- На кой черт ты красную ленту вообще покупал, взял бы одних синих.
-- Да когда ж мне их там сортировать было! Схватил пучок на пятак и дел-то. Кто ж знал, что ты красную выберешь.
К хоромам Старобока мы подошли в полном смятении. Евсей пытался убедить себя, что четвертование еще не самое страшное, живьем вариться в кипятке куда неприятней. Ну а топор с плахой -- вовсе детские шалости.
Народу в опрятный княжеский двор согнали немного, человек двенадцать. На высоком крыльце, опираясь на бердыши, стоят стрельцы. Князь, соответственно ситуации -- во всеоружии: на одном боку булава, на другом увесистый меч. Рядом, как тень отца Гамлета, вертится дьяк, в руках исписанные листы. Князь поднял руку: