— Я же сказал...
— Я верю. Господи, может, я действительно совсем тебя не знаю? И все равно, не надо было ее отпускать. С нелегким сердцем она приехала, а уехала? Представляешь, с какой тяжестью уехала? Ты, как ни говори, все же принял ее словно просительницу. А она скорее обвинитель. Глупо, если ты меня боялся. Нужно было привести ее домой. Пусть пожила бы... И вообще, пусть живет.
— Прости, — сказал я. — Ты умница. Прости. За все.
Мы долго сидели молча. Очень долго. Вдруг Лена спросила:
— Скажи, ты любил ту женщину? Ну, любил ты ее?
— Начнем сказочку сначала?
Она вздохнула.
— Ладно. Иди спать. Я посижу. Иди.
Она осталась. А я ушел. Лег.
... — Тогда я спрошу вас, можно?
— Спрашивай.
— Вы любили мою маму?
— Вот об этом не будем разговаривать.
— Почему? Я хочу знать.
— Не надо ничего тебе знать!
— Значит, не любили, да?
— Оставь! Ты зачем приехала? Зачем ты приехала?.. Зачем? Зачем?..
— Эй, Зинка, довольно спать! — крикнула Аня из своей комнаты.
Впрочем, я уже не спала — так лежала, подремывала.
— Не командуй, — сказала я, — сама знаю.
— Я из тебя лень выбью, вставай! — крикнула она и запустила в меня книгой: толстенная книга, том энциклопедии на букву «С».
— Сумасшедшая, — сказала я. — Библиотечная ведь.
— Ничего с ней не сделается.
— Ты совсем обнаглела! Совсем на голову села. Жуть!
Она действительно начала уже командовать и мною и Варькой. Разве это та Анна, которую год назад мы силой притащили сюда из стационара, которая проклинала меня, отбивалась худыми кулачками, а потом с месяц, наверное, лежала, уткнувшись в подушки, и все искала момента, чтобы перерезать себе вены?
— Лентяйка! — сказала она. — Сама расхлябанная и дочь такую же воспитала.
— Не пропадет!
— Ну и мать! Девчонка исчезла, а ей хоть бы что.
— Найдется.
Вообще-то я только вид делала, что не волнуюсь, а на самом деле я не то чтобы волновалась, но сердилась на Варвару. Она исчезла неделю назад, не сказав ничего, оставив только записку, что едет погостить в горы к подруге. А мать этой подруги собственной персоной заявилась позавчера на базар. Оказывается, Варвара и носа к ним не показывала. Очередной номер моей дорогой доченьки. Объявиться-то она объявится, но куда исчезла?
— Я уже три страницы написала, пока ты прохлаждаешься, — сказала Аня.
— Мало! Науку нельзя двигать такими темпами. Надо десять страниц.
Я встала, набрала воды в таз, отнесла Ане. Вытащила из-под кровати судно, пошла выносить. Когда вернулась, Аня стыдливо, как и всегда, сказала:
— Спасибо.
До сих пор она стесняется, что мы выносим судно, и каждый раз считает своим долгом сказать это не нужное никому «спасибо».