— А что с теми? — спросил Леон Ламбер быстро.
— С кем — с теми? — отозвался Джалилов.
— С задержанными в доме Радоева. Их же, я так понял, завтра выпускать нужно будет наверно; их прямо у дверей люди Эмира и встретят, чтобы порасспрашивать, что к чему.
Мы помрачнели. Артист пробормотал себе под нос, что он об этом как-то и думать забыл. Джалилов проговорил:
— Да, мне это тоже в голову не приходило. А ведь один из них, не исключено, убийца. Точнее, тот, кто устроил Юнусу и Рашиду Радоеву такую веселую кончину.
— Да уж, веселее некуда, — отметил Артист. — Ну что же, тогда действуем по намеченному плану…
Джалилов обеспечил нас вертолетом и оружием не менее оперативно, чем славный Тахир-ака достал машину и раскопал фирму, торгующую археологическим оборудованием. Правда, для этого пришлось ехать за город, на военную базу, и договариваться самим. Командир базы, больше похожий на вороватого цыгана — торговца ворованными лошадьми, попытался даже сначала потребовать у Джалилова чуть ли не денег, ссылаясь на плохое денежное довольствие и отсутствие жизненных перспектив. Однако тут Шах пообещал командиру базы, что, если он будет продолжать разговор в том же духе, его жизненные перспективы станут совсем уж неутешительными, зато государство возьмет его на полное довольствие. Правда, плохое. Тюремная баланда все-таки… Командир базы все понял и уже не настаивал на том, чтобы ему заплатили. Так или иначе, но мы получили в свое распоряжение старенькую, но довольно надежную армейскую вертушку, а также четыре АКМ. Почему четыре? Мне, Доку, Артисту — три? А вот четвертый достался Леону Ламберу. Французский археолог, за которым я продолжал наблюдать, кажется, никак не мог прийти в себя после ознакомления с документами из сейфа Радоева. Быть может, он обнаружил нечто такое, что ничего не говорит нам, зато для него, Ламбера, означает очень много?.. Обнаружил и нам не сообщает? Так или иначе, но он в категорической форме потребовал, чтобы его тоже взяли на вылет и снабдили оружием. Он напомнил мне о нашем разговоре во дворике дома Тахира-ака. Он сказал, что у него не меньше, а даже куда больше оснований наведать Эмира. Кончилось тем, что я напрямик спросил его:
— Знаете, Ламбер, почему-то мне определенно кажется, что вы в чем-то темните? Вы вспомнили что-то определенное, что-то важное, не так ли? После того как прослушали этот разговор Арбена Тусеницы с Мантикорой? Вспомнили, нет? Или я ошибаюсь? Да говорите же, черт побери, ведь речь идет о жизни и смерти дорогих мне людей!
Тот ответил: