ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ЧЕЛОВЕК ПО ИМЕНИ МАНТИКОРА И ЕГО ДЕТИЩЕ
I
— Док, держи на прицеле двери. Артист, обыщи этих!.. — приказал я, кивая на Густери, Эмира и Картье. — Давно не видел такой концентрации замечательных людей на одном метре эсэнгэшной земли.
— Кто вы такие? — выговорил Эмир, и следует отдать должное его самообладанию. — Вы отдаете себе отчет в содеянном? У меня в гостях иностранные граждане, да и сам я являюсь гражданином не только Узбекистана, но и Греции. У вас будут значительные проблемы. Очень значительные.
— Но, наверно, проблемы не большие, чем у наших друзей Мухи с Боцманом, правда? — процедил я. — Тех самых, которых ваши люди вчера захватили и привезли сюда, не так ли, гражданин Рустамов?
— По закону… — начал было Эмир, но Артист перебил его и, подойдя вплотную ткнул дулом АКМ прямо в гладко выбритый подбородок — так, что у Эмира лязгнули зубы.
— По закону? Я смотрю, ты большой законник, а?! И вокруг — тоже одни законники, особенно вот этот, с гладкой французской мордой! Как ваше самочувствие, месье Картье? А мы еще удивляемся, почему провалилась операция по ликвидации Густери прошлым летом! Ничего, мы еще и до него доберемся, а пока что советую вам не апеллировать к закону, гражданин Рустамов, а лучше отвечать на все наши вопросы.
Я негромко кашлянул и проговорил:
— Собираешься до Густери, Сема? Так ты того… ты до него уже добрался. Вот он, стоит рядом с тобой. Только он теперь приобрел вид благообразный и ухоженный, не то что раньше — чистая волосатая горилла…
Артист аж поперхнулся. Перевел взгляд на находящегося перед ним атлетичного, стройного человека без признаков ожирения, которые так явно проступали у Арбена Гусеницы. Рассмотрел его непрерывно шевелящиеся пальцы, глянул в темные глаза… Густери как ни в чем не бывало белозубо улыбался во все тридцать два зуба, тоже явно не естественного происхождения. Артист выговорил:
— Он что — перекроил себе физиономию?
Густери продолжал ухмыляться. Самообладание у этого мерзавца еще то.
— А что, я не могу себе позволить небольшой косметический ремонт физиономии и фигуры? — сказал он. — Я слышал, Леона Ламбера, замечательного соотечественника месье Картье, тоже изрядно подлатали в вашей российской закрытой клинике. Не правда ли?
Говорил он так, будто внезапный визит вооруженных людей, приведший к стрельбе и человеческим жертвам, — для него самое обыденное, практически повседневное дело. Впрочем, он и на самом деле стреляный воробей, кровь и огонь для него привычны… Я посмотрел на это спокойное холеное лицо, и вдруг почувствовал, что с трудом превозмогаю в себе желание разрядить весь рожок а эти бесстыжие глаза. А Док сказал от дверей: