В непроглядную, спасительную тьму, в которой одиноко мерцали несколько огней.
Огней проклятого поселка Аввалык.
III
Не помню, как я одолел двадцать или около того километров от Аввалыка до окраины Самарканда, где я остановился. Тахир-ака, правдивый хозяин, где ты!.. Я стремительно вошел, почти вбежал в дом Тахира-ака, почти вышибив дверь ударом ноги.
— Что с тобой, уважаемый?
У меня мутилось перед глазами. Как после сильного, выверенного удара в основание черепа. Я выхрипел:
— Водки дай!
Он стал через голову сдирать с меня куртку, висящую лохмотьями, а потом пропитавшуюся кровью рубашку что-то быстро-6ыстро приговаривая по-узбекски. Впрочем, даже если бы он говорил по-русски, я едва ли понял бы много.
— Что с тобой, что с тобой, почтенный? — И, не дожидаясь моего ответа, продолжал говорить, а перед моим носом назойливо крутился его узловатый темный палец: — А ведь я сразу говорил, что там, возле Аввалыка, нечисто!..
— Да, грязь на улицах поселка… непролазная, выговорил я, — а вверх по подъему подмыло тутовую рощу С камня течет вода. Шляются разные. И в кишлаке воняет. И вообще…
— Да я не о том, ой не о том, уважаемый, вовсе не об этом я речь держу Ты свою спину видел? А плечо — видел? Нет? Не видел? Ай, спина! Так вот, она у тебя вся располосована, так, как будто.
— Как будто по ней прошлись когти этого вашего дэва, или что там за тварь я встретил в предгорьях!.. — сказал я, откидываясь на лежанку; на бок (на спине больно) и принимая из рук Тахира-ака тонкую пиалу, из которой тянуло знакомым, совсем не в духе местного колорита, запахом спирта. Я хватанул водки раз и другой, потом опрокинул в себя все содержимое пиалы и, перевалившись на живот, сказал: — Вот что, почтенный мой Тахир-ака. Признаю себя идиотом. Не верил, что ты мне рассказывал… не верил во всю эту чертовщину. Но что-то и в самом деле тут вовсе не ладно. Ты правильно сказал: легко рассуждать о чертовщине, сидя в теплом и ярко освещенном… доме. И совсем, совсем по-другому — там, на этих проклятых тропах!
— Между прочим, — назидательно заметил Тахир-ака, — места здесь очень красивые… — Непрерывно что-то говоря, он принялся за мою спину.
Утомительный бубнеж хозяина то приближался, то отдалялся, отдельные куски его речи вываливались из моего сознания, и только чувствовал я, как его пальцы втирают в мою поврежденную спину какое-то вязкое, едко пахнущее средство, от которого сразу становится легче.
— …пробежать по тропе еще минут этак семь или десять, а там — вай-вай! — попадаешь в удивительное место. Аллах велик! Тропа сбегает вниз, и, знаешь ли, пересекает зеленую поляну небольшого сая. Э, вай бо-бо! Жажда мучит, а там благодать… бу-бу… Надо только сделать несколько шагов вниз и заглянуть под лбы камней. Там бьет родник. Вода чистейшая, как… бу-бу… с запахом мяты, почти живая!..