И тут я почувствовал, как по моей изуродованной спине бегут мурашки. Нет, таких совпадений не бывает. Не мог полковник знать ТОГО, что произошло со мной! Как говорил этот несчастный Халил Халилов: «…приехали эти… уж не знаю, кто они, и… И мне кажется, что они НАШЛИ! И нашли что-то ужасное, и никому из нас, живущих на этой земле, не простится!»
Я вскинул глаза на Голубкова и уточнил:
— Что, у обеих убитых женщин был один и тот же браслет?
— Да. Но опять же это-то как раз просто головоломка, для шерлокхолмствующих сыщиков. — Голубков поднял указательный палец. — Для нас же главное вот в чем: раскрытие убийства Энн Ковердейл возведено в ранг тех задач, где на кон поставлен национальный престиж. И во всю эту пока что бесформенную кучу…
— В которой, судя по всему, предстоит копаться мне и моим ребятам, — мрачно вставил я.
— …подбрасываю еще один штришок. У Энн Ковердейл нашли паспорт на имя Наили Сулеймановой, в котором стояла узбекская виза и имелся уже купленный билет до города Самарканд. Звезда мирового масштаба по фальшивому паспорту собиралась в Самарканд, понимаешь? Самарканд — это, конечно, замечательно. Город древний, полный исторических тайн, но с точки зрения западной звезды… как бы это… Совершенное захолустье, в общем. Собственно, что я тебе рассказываю, ты сам только что оттуда и видел все собственными глазами. Еще о Ковердейл. Ее же арт-директор, господин Годэн, крайне неприятный толстый господин, сообщил, что график ее турне расписан вперед на два года, и как она собиралась выкраивать «окно» в этом плотном графике и, главное, ЗАЧЕМ, с какой целью — он не понимает. Я бы мог подкинуть господину Годэну пищу для размышлений, только какой смысл ему питаться еще больше, чем он это делает сейчас? Он и так непомерно толст.
Надо же, генерал Голубков еще и выкраивал материал для острот.
— Какую же пищу вы хотели подкинуть господину Годэну? — сдержанно спросил я.
— Энн Ковердейл, как и всякая взбалмошная женщина, к тому же мировая звезда, имела способность доводить людей до полного исступления. В случае с этой госпожой мы имеем: склонность к эпатажу, крайнюю нетерпимость к чужому мнению, а также крайний… как бы это помягче выразиться… сепаратизм. Госпожа Ковердейл защищала разного рода униженных и оскорбленных, но не всех подряд, а только тех, кто защищал свою независимость, тех, кого теперь принято называть международными террористами. Она публично высказывала свои симпатии к Ирландской республиканской армии, она заигрывала с лидерами чеченских боевиков и принимала в Париже кого-то из приближенных Масхадова, сейчас уже не буду вспоминать точно. Она говорила во вполне примирительных тонах даже об Усаме Бен Ладене, хотя это и вызвало целый международный скандал!