. Начиная с того дня в Таннендорфе и продолжая каждым годом твоей службы.
– Благодарствую, – подчеркнуто дружелюбно согласился Курт. – Но дальше я уж как-нибудь сам, если не возражаешь. В чем дело, в конце концов? Ты хотел встречи? Вот она. Или гложет обида, что не ты мне ее назначил, а я сам тебя нашел, да еще и в неудачный момент? Ну, извини. Накладочка вышла.
– Брось арбалет наземь, – велел Каспар, чуть повысив голос. – И подальше.
– …после чего ты ее убьешь в расчете на то, что я взбешусь, потеряю голову и бездумно ринусь в драку. Не. Не пойдет. Давай наоборот: ты уберешь эту ядовитую дрянь от ее горла, отдашь девочку матери, а я, так и быть, с тобой подерусь. Мне, в общем, тоже интересно посмотреть, что из этого получится на сей раз.
– Тебе не интересно, – возразил Каспар, и его губ впервые коснулась улыбка – стылая, нелюдская и вместе с тем какая-то настолько отечески-одобрительная, что Курта чуть не передернуло. – Тебе это никогда не было интересно. Поэтому знаю: отпущу ее – и тут же получу болт в колено; даже не в голову, потому что тебе нужно то, что в этой голове. Меня это не устраивает. Снова повторю то, что было сказано в Ульме: я готов проиграть. Но не так.
– Похоже, мы в безвыходной ситуации, – заметил Курт с показным сожалением, и улыбка противника стала шире и ледянее.
– Не думаю, – проговорил он с расстановкой и вдруг коротко хохотнул: – Инквизитор… Знаешь, в чем разница между нами? Ты человек, веришь в человека и служишь человеку. И этого человека никогда нет, когда он нужен…
– Прежде чем ты затянешь очередную патетическую песнь о Боге и богах, – оборвал Курт, – отвечу, что у тебя дела тоже не очень. Ты человек, веришь в удравших ангелов и служишь неудачникам.
– Инквизитор, – повторил Каспар, лишь улыбнувшись еще шире, отчего где-то в спине зашевелился мерзкий холодок неясного предчувствия. – Что еще есть в твоем арсенале, кроме заученных слов? Ты лишь пытаешься надавить на мои слабости, считая, что знаешь их, а я – говорю правду. Его здесь нет. И не будет. Ты будешь истекать кровью, твои близкие будут умирать рядом с тобой, но он не придет. Никто не придет. Так закончится мир, не начавшись толком. Так начнется другой мир!
Последнюю фразу Каспар выкрикнул в полный голос – торжествующе, победно, и на миг почудилось – что-то изменилось в этом лице, что-то неведомое и чуждое проступило в человеческих чертах… Чуждое и знакомое, как будто уже давным-давно виденное и отчего-то никак не забытое…
И на миг почудилось – что-то изменилось в этом мире, что-то неведомое и чуждое заклубилось в воздухе вокруг…