— Ты же откуда-то взялся, — отпарировал Руслан, и Иван прикусил язык. — Про Спасителя я так, к слову. А катаклизм, похоже, и правда был. На этих землях раньше властвовала Империя — Кант. Аналог Римской. Ну, потом темные века, сам понимаешь. Славу богу, оправились, Кант восстановили, только стал он Кантией, подмял под себя мелкие королевства, князьков упразднил. И ничего, как видишь. Страна живет и здравствует.
— Да уж, — почесал голову Иван.
За то недолгое время, пока они общались, Туров к Руслану успел проникнуться. Зря говорят, первое впечатление самое сильное. По этой логике Иван телекинетика должен был до сих пор бояться и ненавидеть, но нет, оказалось, мужик вполне интересный. Даже слишком.
Внешности самой необычной, хотя это не совсем достоинство Мёнемейстера. Руслан был некрасив. Насколько только может представить себе автор поговорки «мужчине следует быть чуть красивее обезьяны». Если бог и делал его лицо собственноручно, то мастерил его впопыхах и из того, что подвернулось под руку.
Но вместе с этим, было в нем нечто притягивающее, таинственное. Как узнал Туров от разговорчивого Марата, с «бабами у шефа никогда проблем не было. Четыре раза женился, три раза разводился». Потом, правда, помощник Мёнемейстера замялся, словно сболтнул лишнего, и ничего больше от него добиться не удалось.
О себе Руслан не рассказывал. Иван же ему всю подноготную выложил, впрочем, и выбора особого не было, а глава кинетиков был закрыт, как главные ворота Трои. И еще ни один деревянный конь их не пересек.
Хотя Турову по большому счету было все равно. Интересно, конечно, но у него и без того вопросов хватало. Больше всего про способности и Шлем. Редко кому выпадал шанс пообщаться с тем, кто стоял у истоков создания устройства, перевернувшего мир.
— Руслан?
Мёнемейстер ехал позади отряда, то и дело оглядываясь на пленников, — четверых телепатов, которых вез на телеге Костя. Мозголазов положили лицом вниз, ткнув носами в пропахшую животными солому, предварительно немного помяв связав и обмотав несчастным плотной тряпкой глаза. «На всякий случай», — пояснил ему Марат. Хотя Туров и так все понимал. Шутка ли, четыре десятки-телепата.
Вот и сейчас Руслан сначала посмотрел на пленных, точно предугадывая, что разговор с Иваном займет много времени, и он может отвлечься. Лишь после всего Яникеев взглянул на коня, купленного для психокинетика в отстроенной деревне и который самовольно то и дело уходил с дороги, не обращая никакого внимания на всадника, а только потом на Турова.
— Что, Ваня?
Было в этом «Ваня» нечто родительское, небрежно брошенное и вместе с тем теплое. Наверное, скажи это Ил именно так, именно таким тоном, Турову стало бы не по себе, а слова Руслана звучали как само собой разумеющееся.