— Ильчик, ты так меня напугал, — поцеловала его Лена. — Не знаю, что бы без тебя делала.
— Не здесь, не здесь, — засмущался лорд. — Я одного не могу понять, почему я слышал всех, кроме тебя.
— Глупенький. Я же говорила, у меня защита.
— … Скорее побочный эффект от действия антишлема. Признаться, эффект хороший, хоть и требующий дополнительной энергии при Сеансе.
— Получается, из-за защиты я не могу слышать ее мысли? — спросил Иллиан.
— Да, именно так.
Они прогуливались вдвоем с Русланом вдоль стянувшего серебристой петлей на солнце островка. Переволновавшаяся за день Лена уморилась и теперь мирно спала в деревне, все остальные готовились к скорому ужину, обсуждая богатое на события утро. Даже Иван был занят — «колдовал» над кадкой с водой, а Марат то и дело ему что-то подсказывал. Поэтому, когда Мёнемейстер предложил прогуляться и «обговорить некие детали», Лейтли не стал возражать.
— Как я уже говорил, у нас мало времени. И я понимаю вашу мораль и принципы, но в данном случае они не уместны, — Мёнемейстер говорил, не смотря на Иллиана. — Вам надо научиться управлять человеком, видеть его самые потаенные воспоминания, как хорошие, так и плохие.
— Не продолжайте… Я видел ее.
— Кого? — голос Руслана напрягся, а вены на шее вздулись.
— Женщину. Вы называли ее Кира.
— Но как? — Мёнемейстер выглядел растерянным.
— Когда я очнулся, то словно упал в яму. Только это была не пустая яма, в ней лежали разные обломки. Не знаю, как сказать правильно. Я словно ненароком заглянул в душу каждого, кто стоял там.
— Вы увидели страхи каждого?
— Не совсем. Понимаете, я видел, как… погибла ваша жена. Словно я это вы. Это было больно, я чувствовал все то же самое, пока был вами. Но, когда я очутился в Иване, то уже был другим человеком, с другими мыслями. Я превратился подростка, родители которого… не до конца понимаю слово разводятся?
— Расстаются.
— Да, я так и думал. Так вот, я чувствовал всю его боль, обиду, негодование.
— Значит, вы видели самые сильные эмоции, которые запомнил человек, может даже, изменили его. Все логично, счастливые момент не запоминаются так сильно и ярко, как трагические. Вы видели прошлую боль каждого из нас.
— Не совсем так, сир Руслан.
— Не называйте меня сир, — недовольно отмахнулся Мёнемейстер. — Что значит, не совсем так.
— Вы говорите, что я видел прошлую боль. Но это не так. Я видел еще и будущую.
— Ну, конечно, там же был еще и ясновидец, Роман Валерьевич, — хлопнул себя по лбу Мёнемейстер. — Дайте угадаю, вы видели, кто умрет?
Иллиан согласно кивнул.
— И это причинит ему боль?