Джамиля с удовольствием дала бы этому типу пощечину. Чтобы заставить его перестать ухмыляться. Но она — хотя и с большим трудом — сдерживается.
— Нет, господин полицейский. Я не замужем! Но если вы задаете мне такие вопросы в своих личных целях, то имейте в виду: вы не в моем вкусе… Да и ваш срок годности, похоже, давно истек!
Фабр, все еще идущий вслед за стремительно шагающей Джамилей, резко останавливается, едва не получив по лбу захлопнувшейся прямо перед ним дверью женского туалета.
Борьба с холодом требует большого количества калорий.
Но если ничего не есть, этим калориям взяться неоткуда.
Бенуа сейчас приходится убеждаться в этом на своем собственном опыте.
Солнце заглянуло в его «клетку» совсем ненадолго — минут на десять, не больше.
Он заставляет себя выпить несколько глотков воды из-под крана. Инстинкт самосохранения. Сегодня утром у него начала кружиться голова, как только он, сидя у стены, попытался подняться на ноги.
Еще несколько дней, а может, часов — и ему будет трудно встать с пола.
Когда раздается скрип двери, он закрывает глаза.
Его мучительница снова заходит в подвал. Что она придумала на этот раз? Может, она, угрожая пистолетом, заставит его лизать ей пятки?
Ему кажется, что от нее можно ожидать чего угодно.
Лидия идет по подвалу — серая тень, двигающаяся посреди тьмы. Остановившись, она в течение нескольких минут рассматривает его из темноты, а затем подходит настолько близко, что ему становится видно ее лицо.
— Ты, похоже, успел сильно ослабеть!
— Нет, еще не очень сильно… — отвечает Бенуа, открывая глаза.
— Но ты измучен, майор, да?
— Да…
Она просовывает между прутьями решетки чистую одежду. Бенуа не верит своим глазам.
— Джинсы, рубашка, свитер… Трусы, носки… Я ничего не забыла? Ах, да… Одеяло… И вот еще твой несессер с туалетными принадлежностями… Теперь ты снова сможешь стать похожим на человека.
Обидная реплика, но Бенуа не пытается даже хмуриться.
В течение нескольких секунд он не решается подойти к решетке и взять одежду. А вдруг она приготовила ему какую-нибудь новую пакость?..
Наконец он берет принесенные Лидией шмотки и поспешно уносит их вглубь своей «клетки» — а то Лидия, чего доброго, еще передумает. Он натягивает на себя джинсы, рубашку и свитер и в изнеможении опускается на пол: ему уже трудно стоять на ногах. Как-никак, он трое суток ничего не ел.
— Ты ничего не забыл, Бенуа?
Ну конечно же, забыл. И как он мог быть таким бессовестным?!
— Спасибо, — еле слышно произносит он.
— Прекрасно… Я вижу, ты делаешь успехи! Я тебе еще кое-что принесла…
Она берет со стула чашку и протягивает ее своему пленнику между прутьями решетки.