В полусотне шагов Андрей остановился, понаблюдал.
К дому периодически подходили мужики и быстро возвращались. Кто-то нес в руке заветный кувшин, другие выпивали по кружечке в избе – когда проходили мимо Андрея, запашок от них был специфический. Точно, не напраслину навел на бабку трактирщик.
Водки в эти времена еще не было, как и государственной монополии на торговлю ею, а стоялый мед, так же как вино и пиво, продавать не воспрещалось. Но с торговых людей, трактирщиков брали своего рода налоги: десятину на церковь, мыто при ввозе товара в город, и еще – в княжескую казну. В каждом городе это было по-разному: где с дыма, то есть с печи, где с души. Причем население, или души, считалось только мужское, женщины и дети не учитывались. Понятно, что бабка не платила ничего.
За час, что простоял Андрей, мимо него прошмыгнуло к бабке шесть человек – поболее, чем в трактир. Туда приходили не только выпить, но и поесть. Однако и обороты у бабки!
Андрей пошел в избу.
Калитка держалась на одной кожаной петле и не закрывалась. Старый сруб наполовину врос в землю и глядел на улицу маленькими подслеповатыми оконцами.
Андрей открыл невысокую дверь и, едва не приложившись темечком о низкую притолоку, вошел.
Весь дом внутри – одна комната, посередине печь. В избе грязно, сильный специфический запах дрянного самогона, называемого переваром.
К нему тут же подошла старушка, одетая в тряпье.
– Чего будешь брать, соколик?
– Ничего. Я исправник городской, князем назначен.
Бабка изменилась в лице, глаза злобно сверкнули:
– Злодейку нашел! Шел бы ты отсель подобру-поздорову!
– Угрожаешь, старая?
– Тоже мне, испугал!
– Налоги в казну не платишь? В поруб тебя посажу.
– Так нет у меня ничего, напраслину люди возводят! – Бабка решила сменить тон на жалостливый.
– А вот я сейчас посмотрю.
В это время в избу ввалился пропитого вида мужичок.
– Ох, болею, Савельевна! Плесни кружечку перевара в долг!
У бабки от негодования чуть глаза из орбит не выскочили. Надо же так ее продать, ни за понюшку табаку!
– Изыди отсель, злыдень!
Мужик стал канючить:
– Не в первый же раз, Савельевна! Отдам должок-то!
– Уйди, сказала! Нет у меня ничего!
Мужик вздохнул и вышел.
– Ну, опять запираться будешь? – засмеялся Андрей. – Этот выпивоха тебя с потрохами продал.
Бабка злобно зыркнула на него:
– Вон в углу жбан стоит, смотри.
В углу избы, накрытый тряпьем, стоял деревянный жбан литров на тридцать. В нем поверху плавал мусор – жучки, тараканы, клочок соломы.
– Что ж ты людей травишь, старая? Это же пить нельзя, отрава!
– Я их заставляю, что ли? Сами ходят и просят, слышал же.