— Посмотри на меня.
Она подняла глаза, и взгляды их встретились. Он шагнул к ней, и она сама упала в его объятия, прижалась и закрыла глаза.
— Открой глаза, Джессика. Я хочу, чтобы ты на меня смотрела. Только на меня.
Он слегка отстранился, наклонил голову и поцеловал ее там, где под кожей билась голубоватая жилка. Он целовал, пока у нее не закружилась голова.
Джессика вся трепетала в его объятиях. А ведь он еще ничего не сделал… только целовал.
Какая она красивая, думал Николас. Какая ласковая и податливая! И немного робкая. Но это ему даже нравилось. В ней не было того лихорадочного буйства страсти, которое свойственно женщинам, искушенным в любовных утехах, женщинам, которые познали все тайны чувственных наслаждений и знают свою власть и силу. А вот Джессика еще не знала, какое блаженство способно дарить ее тело. И не только партнеру, но и ей самой.
Николас знал, что торопиться не нужно. Да и незачем было торопиться. У них впереди вся ночь. И если все будет хорошо, то еще много ночей. Он сделает все для того, чтобы было хорошо.
Осторожно он провел рукой по ее животу, а потом прикоснулся к самому разгоряченному средоточию ее естества. При этом он целовал ее грудь, налившуюся желанием. Джессика снова застонала. Ей казалось, что она не вынесет такого блаженства. Все ее существо как будто сгорало в огне пронзительного желания. А потом… потом мир взорвался вокруг, закружился сияющим вихрем, и она упала на грудь Николасу в сладостном изнеможении.
Она достигла оргазма от одних только ласк. Пусть предельно интимных, но все же… Такого с ней не было еще никогда.
Николас встал на колени, провел языком по ее животу, потом по бедрам, потом уже там, где она исходила соком желания и блаженства, где только что он ласкал ее рукой.
— Николас, нет…
Но он не слушал ее. Он продолжал.
Впрочем, Джессика и сама не хотела, чтобы Николас останавливался. Если бы он сейчас остановился, она, наверное, умерла бы в муках неутоленной жажды. Николас упивался ее запахом и вкусом. Он пил ее соки, как пьют восхитительное вино, в котором пьяная сладость мешается с терпкой горчинкой. Джессике казалось, что она сходит с ума. Но даже тогда, когда она во второй раз достигла высот блаженства, Николас не дал ей отдохнуть. Он целовал ее всю: живот, ноги, грудь, шею, плечи.
Потом опять он целовал ее в губы, и Джессика почувствовала свой вкус у него на губах. Такого она не испытывала еще никогда. С одной стороны, она как бы забыла себя и полностью покорилась воле Николаса, а с другой — властвовала над ним, подчиняя его себе. Она и не заметила, как они оказались на кровати. Джессика вся трепетала от возбуждения. Она еще никогда не хотела мужчину так сильно и так исступленно и готова была умолять его, чтобы он взял ее. Скорее, пока она не сошла с ума.