Джессика невольно вздрогнула.
— Николас, понимаешь… Я не знаю, нравится мне или нет, к чему все у нас идет.
— «Все» — это что? Объясни, пожалуйста.
Ей было страшно. Она боялась его. И себя…
— Я, ты… Мы с тобой… — Она отвела взгляд. — Скоро я улетаю в Европу. — Она на мгновение умолкла. Николас тоже молчал, ожидая продолжения. Он провел пальцем ей по губам. — Меня не будет здесь несколько месяцев, — выдавила она.
— И ты не хочешь, чтобы тебя тут что-то держало? — В преувеличенно мягком голосе Николаса таилась угроза. — Не хочешь ничем себя связывать? Как ты себе это представляешь? Пока есть возможность, будем наслаждаться друг другом? Ночь — у тебя, ночь — у меня. Когда нам обоим этого захочется. А потом мы нежно расцелуемся на прощание и скажем: «Слушай, все было замечательно. Давай повторим как-нибудь при случае»? — Он был вне себя от ярости. Ему хотелось взять ее за плечи и как следует встряхнуть — так, чтобы проняло. — Ты так себе все это видишь? И для тебя это совсем ничего не значит?
Джессика вдруг поняла, что ей дается возможность покончить со всем этим раз и навсегда. Сейчас был самый удобный момент для того, чтобы произнести те самые горькие и жесткие слова, после которых они с Николасом расстанутся и уже никогда не увидят друг друга.
Наверное, именно так ей и стоило бы поступить. Потому что еще немного, и она уже не найдет в себе сил с ним расстаться. Впрочем, уже и теперь…
Стоило только Джессике подумать о том, что она никогда не увидит этого человека, не почувствует прикосновения его рук и губ, не испытает того счастья, которое он ей дарит, как ее сердце защемило от боли.
— Нет.
Пару секунд Николас молчал. Ему было достаточно просто смотреть на Джессику, гладить ее по щеке, по волосам.
— Это тебя Чайна расстроила?
Неужели она настолько не умеет скрывать свои чувства? А ведь Джессика была уверена, что может владеть собой.
— Сразу видно, что ты ей не безразличен.
— Когда-то у нас была любовь. И мы даже собирались пожениться. Нам тогда было по двадцать лет. Я был начинающим амбициозным художником и рьяно сопротивлялся всем попыткам отца привлечь меня к большому бизнесу. Я на два года уехал в Европу. Без гроша в кармане. А Чайна ехать не захотела. Сказала, что жить нам не на что, и что это не жизнь. — Николас пожал плечами. — Мы поссорились. Я, как говорится, ушел, хлопнув дверью. А она вышла замуж за другого.
Джессика испытующе смотрела на него.
— И теперь вы с ней просто хорошие друзья.
Николас улыбнулся, почувствовав недоверчивую настороженность в ее голосе.
— Чайна знает, что у нас с ней не может быть ничего иного.