– Господи-и! Ну сколько мне еще извиняться за эту несчастную вишню, которая и без того пропадала! – не выдержала, схватилась за голову Мария. Глаза защипало от слез. Сама теперь развернулась резко и пошла в противоположную сторону – лишь бы подальше от этого Байкалова.
Но он и не думал уходить – упрямо топал следом.
– Послушайте. Вы не должны извиняться. Это я, я виноват, что наорал на вас вчера. Вы тут совершенно ни при чем. Я говорю – это у меня проблемы, из-за которых мне черт-те что теперь мерещится… – Мужчина обогнал ее, заглянул в лицо и спросил с изумлением, с брезгливостью даже, кажется: – Вы что, плачете?!
Мария смахнула слезы со щек, заставила себя улыбнуться:
– Да, я плачу. Но это тоже мои траблы, к вам они не имеют никакого отношения.
– О нет. Я не хотел. Простите меня, пожалуйста…
– Все в порядке. – Она заставила себя успокоиться.
– Ахмед сказал, школу у нас в Дербенево закрыли, и вы без работы остались, да?
– Реструктуризация-реорганизация это называется, – сдержанно уточнила она.
– Скоты… Лишь бы закрыть, лишь бы сломать все, – с ненавистью выдохнул Федор. – В нашей бы конторе кто такую реорганизацию провел, наконец… Да, а как потом дети, как учителя без работы будут жить, они подумали?
Кто «они» – Мария не стала уточнять. Скорее всего сосед имел в виду чиновников.
– Мир жесток, – пожала она плечами.
– И вы готовы смириться с тем, что о вас все вытирают ноги?
– Меня родная мать не любила, так почему я должна ждать чего-то хорошего от посторонних? – вырвалось у Марии.
– В каком смысле – не любила? – опешил Федор.
– Квартиру-то она московскую моему брату завещала, не мне. Оставила меня бомжом, по сути. И что? Я на нее обижаюсь, терзаю себя? Нет. Пытаюсь как-то сама выкарабкаться. Брат меня окончательно из дома вытеснил. Но и на брата я своего не обижаюсь, его мать таким воспитала. Мне никто ничего не должен, я уже давно ничего не жду ни от кого. Я пытаюсь выживать сама! Если у меня ничего не получается, то я сама в этом виновата! И я не бросаюсь на всех встречных с криками и проклятиями только потому, что у меня эти… траблы. Ой, и зачем я вам все это рассказываю, не понимаю, – опомнилась она.
– Так вас мать выгнала из дома?
– Не мать, а брат. После смерти матери. И не выгнал, а… именно вытеснил. Вынудил уйти. Я тут, в Дербенево, поселилась, и все хорошо было… до недавних пор. Потом устроили эту рестру… в общем, закрыли школу, учителей уволили, дети из близлежащих деревень будут теперь ездить за знаниями в областной центр, там интернат.
– Это же подло. Устройте пикет, голодовку… Пишите во все инстанции. И учителя, и дети, и их родители! – с горящими глазами предложил Федор.