— Скажите, почему Вы остались на острове, а не уплыли вслед за кораблями?
— В шлюпках не хватило место для всех.
Адмирал нахмурился и покачал головой
— Эту красивую историю я уже слышал. Вы знаете, что существует донос на Вас? Там в подробностях описано, как Вы бросили своих починенных, как прыгнули за борт и попытались спастись вплавь. Говорят, что Вы выбросили личное оружие?
Крол все так же, внимательно смотрел на меня и ждал ответа. Он был похож на старую, неуклюжую цаплю.
— Я приказал своему взводу покинуть корабль, — промямлил я, пытаясь сообразить, кто мог видеть меня в тот момент, когда я срывал с себя патронную сумку и прыгал в море. Наверно это был Гум. Проклятый доносчик. Но ведь я крикнул: «Покинуть корабль», значит формально отдал приказ. Я кашлянул, чтобы потянуть время и продолжил оправдываться, — я не мог бы плыть с карабином, поэтому выбросил его, но револьвер я не бросил.
Крол понимающе закивал, я поймал его заинтересованный взгляд и отвел глаза.
— Перед тем, как покинуть корабль, вы посадили своих людей в шлюпки?
— Нет, — тихо ответил я.
— Вы приказали им покинуть корабль и вплавь добираться до ближайших островов?
— Нет, — еще тише ответил я, — я, просто, приказал покинуть корабль.
— Говорите громче, — жестко сказал адмирал, — я не слышу.
— Я приказал покинуть корабль, — повторил я.
Крол отвернулся, прошел к окну и уставился во двор.
Я с тоской огляделся по сторонам.
— Значит Вы сказали «спасайся кто может», бросили личное оружие и прыгнули за борт?
Сказать было нечего. Я словно очутился в раннем детстве в гимназии, у доски, с не выученным уроком. В голове разливалась звенящая пустота и по спине поползли мурашки.
— Почему вы молчите?
Окружающие успели убедить меня в том, что я вел себя, как герой. Моя совесть замолкла. Иногда, ночью, я вспоминал о том, что из моего взвода выжило всего несколько человек, и мучительно стыдился своего поведения на корабле. Я утешал себя тем, что прыжок в ледяную воду, сам по себе героический поступок, и что долг каждого человека заботиться в первую очередь о себе. «Какого черта,» — думал я, — «Они сами во всем виноваты! Послали нас на верную смерть!» Иногда стыд порождает в нас необоснованную гордыню. Осознав, что мне нечего терять, я высоко поднял голову и громко объявил.
— Мне, нечего сказать.
Адмирал повернулся и уставился на меня. Видимо он давно не спал, глаза были красные.
— Ваш поступок достоин осуждения, — он сделал многозначительную паузу, — За трусость и дезертирство я должен вас наказать.
Он подошел к столу, зачем-то взял перо, повертел в руках и положил на место,