— Отец! — проговорил Анджей, глядя на белое лицо князя Северина. С губ князя тонкой струйкой вытекала темная кровь.
— Получи, пес! — Малгожата швырнула в зятя какой-то предмет. Не отдавая себе отчета в том, что делает, Генрих оттолкнул друга, закрывая его своим телом, и тут же почувствовал, как в спину ему ударило что-то мягкое. По коже пробежались мурашки, вызывая сильный зуд.
— Генрих! — Анджей попытался поймать друга, у которого отчего-то заболела спина и все суставы. Малгожата медлить не стала. Она ударила перстень об пол и перед ней открылся портал. Женщина оглянулась на дело рук своих и, рассмеявшись, шагнула в черный водоворот. Анджей бросился за ней, Мрак, на негнущихся ногах следом, и оба мужчины попали в кружащуюся черноту, которая затянула их в свою глубину. Закружила, завертела, ударяя о тонкие грани скользких стен и все погасло.
Генрих очнулся первым. Он увидел себя, лежащего на песке. Приподнялся, глядя на казавшееся желтым небо и чувствуя жар, идущий от солнца, светившего слишком ярко. Тяжело поднял голову, выискивая взглядом Анджея, и увидел его, лежащим рядом без сознания.
Генрих хотел позвать друга по имени, но с его губ сорвался какой-то непонятный звук. Тогда он решил поднять руку, чтобы потрогать словно онемевший рот, но вместо привычной кисти с пальцами, увенчанными перстнем, увидел нечто странное и лохматое, покрытое черной шерстью.
Если бы Генрих мог, он бы закричал. Закричал так, как не кричал еще никогда. Он все еще не мог понять, что произошло и когда поднимался на четвереньки, словно животное, отметил, что его тень, отбрасываемая на солнце, какая-то непонятная и совсем не человеческая. Он попробовал сделать шаг, но его руки и ноги не хотели слушаться и, запутавшись в конечностях, Генрих повалился в песок, а когда что-то ударило его по ногам, приподнялся и оглянулся назад с ужасом увидев за спиной, покрытой такой же густой черной шерстью, длинный пушистый хвост.
«Я превратился в собаку! — мелькнула жуткая мысль, от которой молодому княжичу захотелось выть и кататься по песку, как обезумевшему животному. — Я пес!» — и так кстати пришли на память слова княгини Гижицкой.
Генрих уронил голову на песок и закрыл глаза, надеясь, что все произошедшее просто сон. Страшный сон и когда он проснется, то еще вспомнил о нем с улыбкой и, конечно же, расскажет Анджею. И они посмеются вместе… Но сколько раз княжич не пытался закрыть и открыть глаза, перед взором все также расстилалась пустыня. Желтая и бескрайняя, словно диковинное море без воды. А затем он услышал сдавленный стон и повернувшись увидел, как очнувшийся Анджей, поднимается на ноги. Княжич первым делом уставился на черного волкодава, появившегося словно из неоткуда. Генрих попытался встать. Непослушные лапы раскорячились, но все же приобрели более-менее устойчивое положение, а чертово солнце палило нещадно, вызывая дикую жажду.