– Боги создали жизнь, – торжественно начал ярл, – а потом создали мужчину и женщину – для продления этой жизни. И сегодня, с благословления Одина…
В руке Ингольфа блеснул нож. Невеста и жених возложили открытые ладони на черный отпечаток кольца.
– Ты, дочь моя, Хейдрун, – ярл сделал глубокий надрез на ладони девушки, – и ты, Эйнар, сын Олафа…
Новый надрез – уже на заскорузлой ладони жениха. Сэконунг равнодушно следил за клинком. На свою улыбающуюся невесту он с начала церемонии не взглянул ни разу. «Оно, может, и к лучшему, – подумал советник, наблюдая, как молодожены смыкают руки – надрез к надрезу, кровь к крови. – И так все договоренности на волоске висят».
– Ивар! – В его локоть впились холодные пальчики жены. – Ивар, смотри!
– Куда? – отвлекшись от размышлений, лорд Мак-Лайон повернул голову. И, окинув быстрым взглядом скопище людей вокруг, недоуменно пожал плечами: никакой возможной угрозы празднику он не заметил. Бойцы ярлов и конунга, надзирающие за порядком, тревожных знаков не подавали, толпа гостей и зевак уважительно внимала Ингольфу Рыжему, даже погода – и та была ясной, безветренной. Ивар вопросительно посмотрел на Творимира. Тот пожал плечами.
– Милая, – начал советник, – я что-то не очень понял…
– Да ведь ты не туда смотришь! – зашептала Нэрис, пихая его в бок. – Вон, у левого края! Где простой народ собрался, возле телег, ну?..
Он прищурился. Там, куда настойчиво указывала супруга, стояла тонконогая белая лошадь. А на ее спине, стиснув в руках поводья, неподвижно застыла хрупкая женская фигурка в расшитом серебром черном плаще. Девушка. Молодая, с непокрытой головой и бледная как смерть. Русые волосы рассыпались по плечам, губы закушены, в глазах – отчаяние…
– Сольвейг, – вполголоса констатировал лорд. И тихо порадовался, что Эйнар стоит к несчастной спиной. «Только бы не обернулся! – промелькнуло в голове шотландца. – Обряд еще не завершен, и если сейчас… Какого дьявола этот ярл островной свою сестру вообще из дома выпустил? Или это провокация?»
Ивар нахмурился, краем уха ловя долетающие от храма слова древнего обряда. И вновь посмотрел на Сольвейг. Ее бледные щеки вспыхнули двумя красными пятнами. А загнанный, как у раненого олененка, взгляд вдруг изменился – теперь в нем стояли не слезы, а холодная ненависть.
– Чтоб я сдох, – проскрипел советник Кеннета Мак-Альпина. – Если Рыжий сейчас наконец не закончит, мы получим полномасштабную войну!
– Ивар, тише!.. – перепугалась Нэрис. – Тише, ради бога, на нас Гуннар с Тирой оглядываться начинают! Уже почти что всё, только кольца остались да благословение. Какая-нибудь минута – и… Ой.