— Ну? — торопила его Нинне.
И он начал читать.
— Можно я кое-что спрошу? Я не очень хорошо понял… — сказал Глор этим вечером. Костер они не зажигали, Астер бледно сиял над самым горизонтом.
— Что именно? — спросил Том.
— В сказках, которые ты нам читаешь, там всегда есть эти… мамы. Только я не совсем понимаю: а что такое «мама»? Может, мне объяснит кто-нибудь? — Он медленно обвел всех глазами, словно ждал, что все сейчас начнут смеяться.
Том вздохнул. Ну вот, этого только не хватало. И что теперь делать?
«Сказать правду, — зашептал голос у него внутри. — Сказать ему все, что знаешь, это и будет правда».
«Но я не помню», — возразил другой голос.
«Нет, помнишь, — не уступал первый. — Помнишь!» Том помотал головой, отгоняя назойливые голоса, и огляделся. Все уставились на него в ожидании. Свет заходящего Астера отражался в глазах детей. Он еще раз вздохнул и начал:
— Это женщина. Которая готовит тебе еду и говорит всякие вещи…
— И оставляет тебя в лесу, — тут же перебил его Дуду.
— Это не во всех сказках, — возразил Том.
— Да, не во всех, — подтвердил Ноль-Семь. — В некоторых она умирает в самом начале и оставляет тебя одного.
— Но тогда зачем она нужна? — включилась в дискуссию Хана. — Если в конце или даже в начале она все равно тебя оставляет?
— Она не то чтобы для чего-то нужна, — объяснил Том. — Она просто есть.
— Как небо? — спросила Орла. — Или вода, или Астер, или деревья? Есть — и всё?
Том молчал, подбирая слова.
— Мама есть у всех, — наконец сказал он.
Нинне бросила на него косой взгляд и насмешливо улыбнулась.
— Это неправда, — сказала она. — У Вылупков нет мамы.
— Да, но все же где-то… — начал было Том, но потом умолк и поднял руки — словно сдался. И правда, попробуй такое объясни.
— А у тебя она была? — Хана. Да уж, вопрос прямо в лоб. Том сглотнул, помолчал немного.
— Думаю, да.
Вот она. Правда. От нее больно, но только в начале. Потом ничего. Наоборот, Том почувствовал, будто внутри у него разлилось тепло.
— И какая она была? — спросила Хана. Тому не нужно было смотреть в ее сторону, чтобы уловить враждебность, почти ненависть.
— Она была… красивая. Обнимала меня.
— Чтобы побороться? — Глор.
— Нет. Чтобы показать, что она меня любит.
— Значит, она не очень сильно тебя сжимала… — опять Глор.
— Не очень. Она обнимала меня… как раз в меру. Чтобы мне было хорошо. Как одеяло, только живое.
Дети обменялись взглядами. У них было одно одеяло на всех, в рюкзаке у Глора, и пользоваться им мог лишь тот, кто заболел.
— Значит, ты был болен? — тут же уточнила Нинне.
— Нет… Объятия — они нужны не затем, чтобы лечиться, а чтобы тебе было хорошо. Просто хорошо, в любой день, когда захочешь… — Том прислушался, но голоса внутри него молчали.