Дженни без сил припала к его груди, провела рукой по его мокрым от пота волосам. Ее тело светилось, словно яркая звезда. Она медленно перевалилась на бок; он поймал ее руку, поднес к губам и запечатлел нежнейший поцелуй на пульсирующей голубой вене запястья.
– Вот видишь, Гарет? Не надо никакой науки.
– Наука. – Он повернулся к ней лицом. – Наблюдения никогда не помешают. В самом деле, Дженни, я думал, ты была падшей женщиной.
– Что ты под этим подразумеваешь? Я была. Я есть.
Он фыркнул.
– Почему же тогда ты не знаешь, что значит оседлать мужчину?
Она смущенно покачала головой.
– И каким образом, – продолжал допрашивать он, – ты стала мадам Эсмеральдой?
Гарет почувствовал, как напряглись руки Дженни, поглаживающие его грудь.
– Почему ты хочешь это узнать? – Она с трудом смогла произнести эту фразу, тихо и настороженно.
Почему? Он хотел раскрыть все ее секреты. Каждая ее тайна притягивала его как магнит.
Он пожал плечами:
– Естественное любопытство.
– Эта история не красит меня.
– Дженни, я встретил тебя, когда ты была обряжена и накрашена как цыганка. Что бы ты ни сказала, едва ли это может ухудшить мое о тебе мнение.
Она горько вздохнула, и Гарет нахмурился, осознав, что только что сказал.
– Я имею в виду…
Она закрыла его губы ладошкой:
– Я поняла, что ты имел в виду. – В голосе Дженни прозвучали веселые нотки.
Постепенно опускались сумерки. Ее бедра отбрасывали длинные тени на белые простыни.
– Когда мне было восемнадцать, – начала она свою невеселую историю, – старший брат моей одноклассницы влюбился в меня. По крайней мере, он так говорил.
– Лорд?
Дженни покачала головой, покоившейся у него на плече.
– Ты оказываешь мне слишком много чести. Всего лишь младший сын мельника. Он сказал, что не сможет взять меня замуж, но его вечная любовь никогда не умрет. И так далее, и тому подобное. – Ее руки отстучали все эти «и так далее» на животе Гарета. – Так я с ним и сбежала.
– Ты любила его?
– Нет. Но я так хотела быть любимой сама, понимаешь. Мне следовало бы знать жизнь лучше. Ты же сказал как-то. Все врут. И даже тогда я это понимала. Вечная любовь? Конечно, он лгал.
– Тогда зачем этот побег?
– Я много думала о своем будущем. Я чувствовала себя словно загнанный в капкан зверь. Мне надо было начинать собственную взрослую жизнь. Я могла бы попытаться поступить на должность гувернантки, но мои рекомендации были не очень хороши. – Она шмыгнула носом, показывая, что последнее утверждение являлось сильным преувеличением. – И у меня не было семьи. Так что лучшие варианты – и даже самые средние из них – были закрыты для меня. Что же касается худших… Знаешь, если бы мне пришлось продавать свое тело, я вовсе не хотела при этом еще и заботиться о детях.