– Проклятье, Дженни! – резко воскликнул он. – Это нечестная торговля.
Мир Дженни превратился в блестящий кристалл, с холодными, резкими гранями. Хрупкий, плавно раскачивающийся на краю гигантского обрыва. Гарет нуждался в ней. Гарет не мог оставить своих обязанностей. Однако обязанности – это благое слово – заключало в себе пагубный смысл.
«Найми управляющего поместьями», – предложила ему как-то она. Он ответил: «Кому я могу доверить это? Я был рожден с этой целью». Всю жизнь его учили, что он лучше, чем кто-либо еще. Это бездумное признание своего превосходства никогда не позволит ему отступиться ни от своих обязанностей, ни от своего самодовольства.
– Нечестная торговля. – Слова обожгли ей губы, когда она повторила их.
Он был зол. Он чувствовал, будто его предали. И ему никогда не удавалось подобрать нужные слова в подобной ситуации. Однако лишь частично они были продиктованы неловкостью и гневом. На этот раз он имел в виду именно то, что сказал.
А почему бы нет? Его учили этому всю жизнь.
– На самом деле, Дженни. – Он манерно растягивал слова. Даже намек на чувство испарился из его речи – верный признак того, знала Дженни, что он слишком задет за живое, чтобы притворяться. – Будь разумной. Кому придет в голову, что ты мне ровня?
– Я могу думать лишь об одном человеке. – Дженни расправила плечи. У нее пересохло в горле. Она не мигая посмотрела в его глаза. – И этот человек – я.
Его глаза расширились, Гарет потянулся схватить ее за руку, но он двигался, словно пробивался сквозь неодолимое препятствие. Дженни отступила назад, избегая его касаний. Его перчатка выпала у него из рук, когда он потянулся к Дженни и глухо ударилась об пол.
– Не уходи. – Его слова гулким эхом прозвучали в пустой комнате. – Я не…
Он оборвал себя, и Дженни знала, что та же самая непреклонная честь не дала ему закончить эту ложь. Потому что он на самом деле имел в виду именно это. И так, даже не попрощавшись, ему удалось покинуть ее во всех смыслах этого слова.
Дженни повернулась и направилась к выходу. Ее шаги слабым эхом раздавались в гробовой тишине, но она не услышала с его стороны ни звука.
Гарет чувствовал себя, будто бы постарел на двадцать четыре года за те двадцать четыре часа, что прошли с того момента, как Дженни его оставила.
Он безжизненно смотрел в окно, под едва доходившее до него жужжание Уайта. Его голос звучал почти успокаивающе. Было сложно сфокусироваться на излагаемой им информации – сельскохозяйственные улучшения. Агрономия. Портреты.
Даже не пытаясь вникнуть, он покачал головой и закрыл глаза. Ему не осталось ничего, кроме ответственности и обязанностей. Он может только расширить их, чтобы заполнить образовавшуюся пустоту.