– Интересная теория. Жаль, что у вас полностью отсутствуют доказательства. – Гарет старался сохранить в голосе холодность. Его руки дрожали. Он вспомнил свои первые ужасные годы в Харроу[9]. Он старался забыть о них, вычеркнуть их из своей памяти, однако ее слова вернули их снова, и он снова ощутил чувство подступающей тошноты.
Следует оставаться на высоте. Надо думать о соблазнительном теле, о сладости ее объятий. Он постарался сосредоточиться на этих обжигающих мыслях и спрятать жуткие детские страхи, которые она пробудила к жизни своими словами.
Но она не позволила ему ничего скрыть.
– Да, да, именно так. Они все смеялись над вами.
Они делали это. Он стиснул руки, вспомнив чувство беспомощности, что не покидало его тогда.
– Потом вы обнаружили, что способны заставить их остановиться. Они не смогут смеяться над каменным истуканом. И они все боялись вашего положения в обществе.
– Все это не относится к моему предложению. Вы расскажете Неду, что обманывали его. Я затащу вас в постель.
– Но это совсем не то, что хочет каждый из нас, милорд. Вы не хотите, чтобы лорд Блейкли затащил меня в постель. А я думаю, что вы забыли, что значит быть Гаретом – просто Гаретом. И все страдают от этого. Я страдаю. Нед страдает. – Она умолкла на минуту. – Даже ваши слуги страдают. Как вам удалось научить их не улыбаться?
– Я не могу нести ответственность за выражение на их лицах.
– Правда? Назовите хоть одного из них, которого вы видели улыбающимся.
Назвать? Гарет привык воспринимать большинство своих слуг как некую безымянную массу. В тех редких случаях, когда он обращал на них внимание, они полагали за лучшее спрятаться за метелкой из перьев, которой обычно смахивали пыль. Слугам следовало держаться где-то на зад нем плане. Гарет даже иногда сомневался, что его слуги – настоящие люди. Они наверняка имели какие-то личные чувства и эмоции. Однако это вовсе не означало, что он намеревался вдаваться в подобные детали.
Мадам Эсмеральда нахмурилась, глядя на него.
– Ну, есть Уайт, – в конце концов произнес он.
– Уайт – это…
– Мой поверенный.
– Превосходно, – заключила мадам Эсмеральда. – Сделайтесь с ним друзьями.
– Что? Друзьями?
– Да, друзьями, – подтвердила она.
– Невозможно. Я скорее заполучу вас в свою постель.
Это было самое ужасное задание, которое она могла только придумать. Худшая часть его какого-то предательского органа, возможно печени, очень хотела подчиниться ее приказанию. Он хотел бы разговаривать с этим человеком так, будто это было совершенно нормально.
– Я не могу сделаться его другом.