Совсем другая коллизия — вестерн "Вооружён и очень опасен" (1977): события разворачиваются в конце XIX столетия в Северной Америке, поэтому костюмы 1890-х годов помогли создать фон эпохи. Перед нами история с участием певицы варьете, работяги-старателя, адвокатов, журналистов и предпринимателей. Старая добрая Америка времён ковбоев и салунов. Типично! В 1970-х годах во всём мире возник феномен под названием "ретро", когда марсианское грядущее поблёкло и стало рисоваться куда менее волнующим, чем славное прошлое. На смену дерзкому футуризму пришёл театрализованный историзм. Излюбленный мотив ретро — Серебряный век, рубеж столетий, и уже неважно, что служило отправной точкой для творчества — чеховская драма, сага о подпольщике или приключения на Диком Западе.
Даже представленная выборка поможет сделать вывод: в 1900-х годах популярным цветом был чёрный. Он воспринимался как символ тайны, роковой страсти и неизбывной грусти. Траур. Загадочность. Это — цвет ночи. Ожидание конца света — ещё одна сверхценная идея. Мода на "роковых" женщин порождала интерес к чёрным накидкам, вуалям, перьям. Игорь Северянин писал: "К её лицу шёл чёрный туалет / Из палевых тончайшей вязи кружев. / На скатах плеч — подобье эполет… / Её глаза, весь мир обезоружив, / Влекли к себе…". С другой стороны, цветовая палитра Серебряного века поражает своей изысканной бледностью. "Какие бледные платья! Какая странная тишь!" — восклицал Александр Блок, и мы переходим к следующей части экспозиции — к одеяниям цвета "экрю" (écru переводится как "необработанный, неотбеленный шёлк"). Нежный-нежный оттенок — смесь бледно-жёлтого и бежевого. Не всем такое нравилось! Парижский кутюрье Поль Пуаре именовал эту гамму "неврастенической".
Старинный костюм — это ещё и бесчисленные аксессуары. К примеру, важный элемент старинного облачения — сорти-де-баль (sortie-de-bal). Напомню, что sortie — это выход. После бала или маскарада для выхода к карете дамы накидывали на плечи пелеринку — она могла быть из бархата, шёлка, атласа, кружев, иногда отороченная мехом или украшенная стеклярусом. Сорти-де-баль рассматривалась не как заурядная одёжка "для тепла" — добежать от порога до экипажа, но как знаковая деталь, образ роскоши. Как правило, эти накидки совпадали по цвету, отделке и общему замыслу с бальным или вечерним туалетом.
На выставке есть ряд вещей, закупленных под определённый сценарий, однако проект не был осуществлён. Таковы образцы одежды 1860-1870-х годов, предназначавшиеся для фееричного действа "Щелкунчик" (СССР — Великобритания, 1967). Другие предметы удивляют — например, салоп и головные уборы, использовавшиеся в сказке "Морозко" (1964). Большинство посетителей выставки запомнили эту кинокартину как шедевр высококлассного "а-ля рюсс", но, оказывается, не всё так прямолинейно. Художники по костюмам соединили вымысел с реалиями, создав изумительный сплав, — тот, благодаря которому получаются культовые фильмы. Иные экспонаты даже без привязки к теме кино способны вызывать "гуманитарное" переживание. Достроить смысл. Вот лиф дамского платья — дикое, безумное, невозможное созвучие зелёного бархата и розового репса. В чеховской пьесе "Три сестры" обывательница Наташа появляется в розовом наряде с зеленым поясом. Это должно стать неким "сигналом" для читателя, зрителя: мол, Наташа бездарно одета и столь же неталантлива как личность. Глядя на вышеуказанный лиф, начинаешь понимать и Чехова, и сестёр: "Нет, просто не идёт… и как-то странно". Кстати, подобное сочетание слыло модным и остреньким в те годы — вместе с тем, оно отдавало кабареточной пошлостью. Антон Павлович хотел подчеркнуть убогую франтоватость, беспрекословное следование "картинке из Парижа", что, несомненно, могло раздражать строгих сестёр Прозоровых.