Сулажин (Акунин) - страница 27
— Как это? — я остановился на полдороге к двери. — То «спаси», а то вдруг «уеду»?
Лана взяла со стула сумку.
— Ты не сможешь меня спасти. Ты болен. Меня никто не сможет спасти. Это мне с отчаяния примерещилось… Пусти, мне пора.
Но я не отодвинулся. Мне было трудновато сосредоточиться — сулажин начинал плавить мозги.
— Ты всё перепутала. Ты же здорова. Это меня не спасти.
— Да, я здорова. Но я умру раньше тебя. Пожалуйста, дай пройти.
Она смотрела вниз. Я не видел ее глаз.
— Я не понимаю…
— И не нужно. У тебя своих бед хватает. Прощай.
Лана подняла лицо. Поразительно — оно опять сияло. Во всяком случае глаза.
— Живи, сколько получится, сыщик. Спасибо тебе. Я стала совсем холодная, ломкая, будто ледышка. А ты немного согрел меня напоследок. Так и умирать легче.
Опять интересничает, подумал я. Глубже на крючок сажает. Лучше не напирать — в следующий раз сама расскажет.
— Ну гляди, — сказал я. — Передумаешь — звони. Забей мой номер в память.
— Хорошо…
Я продиктовал, она потыкала в кнопочки тонким пальцем. Брать у нее номер я не стал. Захочет — сама позвонит. А она обязательно позвонит, сто процентов.
Чмокнулись в дверях. Ушла.
Вообще-то неправильно было подходить к окну и смотреть, как она выходит из подъезда. Когда-то я хорошо знал правила этой извечной игры в кошки-мышки. Чем больше тебя зацепила женщина, тем меньше выказывай свою заинтересованность. А Лана меня зацепила крепко. В моем состоянии это неудивительно.
И все же я встал у окна. Когда Лана оглянулась, высчитывая этаж (а она конечно же оглянулась — женщина есть женщина), я не стал прятаться за штору. Слишком мало оставалось у меня времени. Глупо было тратить его на копеечные маневры.
У машины Лана обернулась еще раз. Помахала мне. Взялась за ручку. Потянула.
Рама дрогнула. Задребезжало стекло. Вместо «ауди» на тротуаре надулся и лопнул пузырь из огня и дыма.
Первое, что я сделал — потер глаза. До такой степени был уверен, что снова вижу сон. Но видение не исчезло. Облако разрасталось. На асфальт падали какие-то железки. Подпрыгивая, катилось вдоль бордюра колесо. Дом на той стороне улицы будто захлопал десятками глаз — там отдергивали шторы.
Сквозь дым на тротуаре проступило размазанное пятно — словно кто-то размашисто выплеснул ведро помоев.
Я был на войне. Я знаю, что остается от человека после направленного взрыва.
Прошло всего несколько секунд. Еще оконное стекло не перестало дребезжать. Только что Лана махала мне рукой. И вот — пятно на тротуаре.
Я не стал на это дальше смотреть. И думать ни о чем не стал. Сел на пол, у подоконника, закрыл руками лицо. Дал сулажину покачать меня в своей дурманной колыбели.