Я кивнул.
– На углу есть магазин, нечто вроде небольшого супермаркета. Один из целой сети, я полагаю. Иди и купи что-нибудь. Жвачку или конфеты.
– У них пакеты из тонкого пластика. Я видел. В один из таких ты вчера положила «Кока-колу». Он практически прозрачный. Ничуть не лучше, чем твои карманы.
– У них есть большие прочные пакеты.
– Они не дадут мне такой пакет за жвачку и конфеты.
– Они не дадут тебе никаких пакетов. Здесь их нужно покупать. Из чего следует, что ты сможешь выбрать то, что захочешь.
– То есть нужно покупать не только товар, но и пакет?
– Я читала в журнале.
– Что это за страна такая?
– Страна, в которой борются с загрязнением окружающей среды. Ты должен покупать прочный пакет и пользоваться им множество раз.
Промолчав, я вышел из машины и направился к перекрестку. Магазин оказался уменьшенной копией супермаркета. Предметы повседневного обихода, полуфабрикаты, блоки пива, состоящие из шести банок, и безалкогольные напитки. И пластиковые сумки, о которых говорила Найс. Возле касс их было полно. Я выбрал коричневую. Она выглядела надежной и прочной, как если б была сделана из волокон конопли вторичной переработки при участии одноглазой девственницы из Гватемалы. На ней каким-то слабым растительным красителем – наверное, полученным из моркови – написали название супермаркета. Я не сомневался, что под дождем краска сойдет. Но сама по себе сумка оказалась вполне подходящей, да еще с веревочными ручками, а если ее расправить, она принимала нужную форму.
Я не хотел покупать жвачку или конфеты, поэтому спросил у женщины за кассой, можно ли купить сумку отдельно. Она лишь посмотрела на меня, словно я идиот, провела по сумке сканером, раздался электронный щелчок, и она сказала:
– Два фунта.
«Наверное, это правильная цена», – подумал я. В бутике на Западном побережье она стоила бы пятьдесят долларов. К тому же за сумку платили «Мальчики Ромфорда». Я положил сдачу в карман и зашагал обратно к припаркованной «Шкоде».
Вот только на прежнем месте ее не оказалось.
Я положил руку на «глок», лежавший у меня в кармане, и задняя часть моего мозга сообщила фронтальной доле: семнадцать в обойме, плюс одна в стволе, минус два выстрела, сделанных в гараже сербов; значит, осталось шестнадцать патронов. Одновременно я повернулся спиной к окну конторы агента по продаже недвижимости, чтобы уменьшить свою уязвимость с трехсот шестидесяти до ста восьмидесяти градусов. Однако громче всего мой мозг кричал: Доминик Кол.
Я сделал вдох и осмотрелся. И нигде не увидел инспектора дорожного движения – что было бы самым логичным объяснением: заметив его, Кейси Найс моментально уехала бы. Цифровую информацию в системе видеонаблюдения можно стереть одним нажатием кнопки, но лицо Кейси Найс и номера «Шкоды», одновременно попавшие в человеческое сознание, так легко не изъять. Куда более сложные планы расстраивались из-за мелких деталей. Но я не увидел полицейских во всем квартале и не заметил ни одного человека в форме с блокнотом в руках. И никаких зевак, которые с разинутыми ртами смотрели бы на пустой участок асфальта, словно здесь произошли какие-то необычные события. К тому же Кейси Найс не сдалась бы так легко ни «Мальчикам Ромфорда», ни сербам, ни кому-либо другому. Двери «Шкоды» были заперты, а у нее в кармане лежал заряженный пистолет. С шестнадцатью патронами, как у меня. Нельзя сказать, что на улице царила полная тишина, но это был обычный городской шум. Получалось, что здесь не случилось ничего серьезного.