– Полицейские представляют для нас такую же проблему, как и все остальные. На самом деле они даже хуже. Они могут отвезти нас в аэропорт в наручниках. Никто другой так поступить не способен.
– Именно так они теперь и сделают. Наверняка. Они выследят нас, чтобы отомстить. Ты только что напал на двух офицеров, и с этой минуты мы в бегах. Ты в тысячу раз усложнил наше положение. В миллион раз. Теперь наша задача стала невыполнимой.
Я включил сигнал поворота, посмотрел в зеркало заднего вида и тронулся с места – рывком – из-за неловкого движения левой ноги.
– Всё так, только вот они не полицейские, – сказал я.
Я поменял передачу один, два, три раза – теперь у меня получилось уже лучше, – и мы выехали на левую полосу.
– Мы видели значок, – сказала Кейси Найс.
– Могу спорить, что он сделан на домашнем компьютере.
– Ты можешь спорить? Что это вообще значит? Ты намерен напасть на сотню полицейских только из-за того, что один из них может им не оказаться?
Я снова переключил передачу и немного увеличил скорость, чтобы не выделяться из потока.
– Ни один полицейский на свете не назовет свой жетон документом, удостоверяющим, что он работает на правительство. Полицейские не работают на правительство. Прежде всего в своем сознании. Они служат своему департаменту. И друг другу. И всему мировому братству полицейских. Возможно, городу в лучшем случае. Но только не правительству. Они ненавидят правительство. Оно – их злейший враг на всех уровнях. Национальное, окружное, местное – никто не понимает полицейских, и всякий норовит сделать их жизнь более отвратительной, окружая их бесконечными потоками чепухи. Полицейский никогда не произнесет это слово в таком контексте.
– Но мы в другой стране.
– Полицейские одинаковы во всем мире. Я знаю, потому что сам был полицейским и встречался с множеством других. В том числе с английскими. Эта страна ничем не отличается от нашей, если речь идет о полицейских.
– Может быть, они именно так здесь называют свои документы.
– Они называют их полицейскими бляхами.
– И он знал, что мы его не поймем, поэтому использовал другие слова.
– Тогда бы он сказал: я полицейский офицер, сейчас я очень медленно засуну руку в карман и покажу вам свои документы. Или удостоверение личности. Или еще что-нибудь. Но он должен был произнести слово «полиция», а слово «правительство» – нет, и тут не может быть ни малейших сомнений.
С минуту Кейси молчала, потом отстегнула ремень и повернулась, чтобы посмотреть через решетку.
– Ричер, один из них не дышит.