— Вот этот участок, — сказал он вполголоса. — Просто загляденье. Даже досада берет, когда подумаешь, во что его превратят: трубы и сборные дома, куда ни глянь.
— Подумаешь! А на что еще он годен? И тут чертовски холодно. Скажите-ка Фредерику, чтобы он прибавил скорости.
— Сейчас только четверть второго. Пейдж ждет нас не раньше четырех. Сначала заедем в отель.
— Какая-нибудь обычная провинциальная дыра?
— Нет, он принадлежит тресту. Называется «Красный лев». Первоклассный отель.
— Тем лучше. Я предчувствую, что мы провозимся с этим делом гораздо дольше, чем вы предполагаете.
— Не беспокойтесь, — сказал Смит. — Раз Мигхилл отступился, все будет очень легко.
— Хотел бы я знать, почему он так быстро вышел из игры, — задумчиво протянул Най. — На старика Ифиэла это не похоже.
— Новый иллюстрированный еженедельник влетает ему в копеечку. У него просто нет таких денег, какие готовы предложить мы.
— Это что-то слишком просто. Вернон и Мигхилл любят друг друга, как мангуста и гремучая змея. А что касается денег, то и у Вернона сейчас лишних нет.
— Он ассигновал на это дело вполне достаточную сумму.
— И вы понимаете почему?
— Он хочет приобрести «Северный свет».
Най посмотрел на своего спутника так, словно тот сказал необыкновенную глупость.
— Вернее, он ему позарез нужен.
Оба умолкли. Машина начала спускаться с холма, и внизу, в ясной после дождя дали, заблестели шиферные крыши Хедлстона, над которыми высились зеленый купол ратуши и изящный серый шпиль церкви св. Марка. Белый плюмаж пара поднимался над стоящим у вокзала паровозом.
— Вот, значит, наш город, — заметил Смит. — Очень неплохое местечко. Здесь нет безработных, а два главных промышленных предприятия пользуются весьма солидной репутацией — завод Северной станкостроительной компании и обувная фабрика Стриклэнда.
На Ная это не произвело ни малейшего впечатления. Когда они проезжали окраины, он то и дело бросал саркастические замечания — как вынужден был признать Смит, нередко очень остроумные. Сам же Смит молчал, пока они не подъехали к «Красному льву». Тут он заметил:
— Послушайте, Леонард, нельзя сказать, чтобы завтрак, которым нас угостили в самолете, был особенно сытным. Не перекусить ли нам сейчас?
Улыбка Ная стала еще более сардонической:
— Какой вы, однако, чревоугодник, Смит. Это что-то патологическое. И все только потому, что мир отверг вас, когда вы были ребенком.
— Зато теперь он меня не отвергает, — улыбнулся Смит, скрывая обиду; выбившись в люди, он, как это нередко бывает, гордился своей прежней бедностью и частенько преувеличивал ее, когда об этом заходил разговор.