«Вот и прояснилось».
Вика убрала ногу и сорвала полотенце. Шпарин закрыл глаза.
«Может остаться? Они ведь похожи, как две капли воды. Фигуры, лица, голос и остальное…».
— А кто обещал жениться? Там в Красносельске!
Не зная Шпарина, это был перебор.
— Я обещал? Да ты спишь со всеми подряд… — наобум брякнул Шпарин.
— Сплю! Но не со всеми и не подряд! — крикнула Вика. — Я тоже служу Родине. Сколько раз вытаскивала тебя из дерьма… Забыл? Давно бы болтался на веревке на центральной площади Красносельска, где они вешают пойманных шпионов.
Вика схватила тарелку и разбила об пол.
— Убью-ю! — завопила девушка и, как большая дикая кошка, метнулась в спальню.
«Убьёт! — испугался Шпарин, схватил форму, ботинки и бросился в прихожую к двери. — Пристрелит, как бродячего пса».
Входная дверь сама по себе открылась. На пороге стоял исхудавший Древака, бакенбарды отросли и превратились во что-то непонятное.
«Призрак! Заболел что ли?».
— Вот ты где! — майор затолкал Шпарина в дом. — Семейные разборки?
— Не сошлись во взглядах на жизнь.
В спальне во весь голос рыдала Вика.
— Лейтенант Инеева, слышишь, после выходных, в понедельник, в девять нуль-нуль ко мне в штаб!
— Есть, господин полковник! — выходя из комнаты и одевая на ходу халат, сквозь слёзы ответила лейтенант. — Подлец, ты Шпарин! Пошёл вон отсюда!
— Хватит, лейтенант! Прими успокоительное и ложись спать. Поняла, Вика? Мы уже уходим.
— Поняла, — девушка плакала, кулачками вытирая слёзы. — Лучше бы он остался…
— Эх!.. — крякнул Древака и подергал бакенбарду. — Я, пожалуй, выйду, подожду снаружи, а вы тут договорите без меня. Не долго, капитан!
— Прости, Вика, я гад, — сказал Шпарин. — Можно я оденусь у тебя, а не на улице?
— Одевайся, — Вика села на боковушку кресла и принялась водить пальцем по столу, рисуя треугольники. — И ты меня прости, чуть не убила. Если бы убила, то и сама не стала жить. Понимаешь?
— Я люблю Ингу. Тебя я тоже люблю, но немного меньше, — Шпарин с ужасом вслушивался в свою речь. — Или так же?..
— Так не бывает, Шпарин. Не бы-ва-ет. Ладно, вали. Я всё знаю. Инга сама рассказала. Про госпиталь, чем вы там занимались, какой ты хороший… Ты думаешь она паинькой была все два года? Ага. Ты знать ничего не знаешь!
— Тогда зачем?
— А ты догадайся!
— Я пошел, — сказал Шпарин. — Увидимся. Пока.
— Это вряд ли.
— Почему?
— Я просто тебя не узнаю.
На улице, опираясь спиной на штакетник забора, стоял Древака и дымил папиросой.
— Видел Ингу Игоревну. Заходил к ней. Отпросилась с работы и тоже плачет. Ты бы разобрался с ними, Михаил Иванович. Как-то не очень… всё получается.