Весной 1916 года Н-ская дивизия занимала позицию у Картамышева, на германском фронте.
Дивизия была из дрянных. Обмундирование на людях худое. Обижали довольствием. Каптенармусы подобрались вороватые. Часто портились винтовки из-за нехватки ружейного масла и шомпольных накладок.
В штабе дивизии этому не придавали значения. Там главное полагали в боевом духе солдата, и действительно, русские солдаты дрались стойко. Большинство же бед происходило от того, что начальник дивизии, генерал-майор Добрынин, оказался плохим командиром.
Много лет он был инспектором классов в военном училище и главными воинскими доблестями привык считать хорошую выправку и канцелярский порядок. В дивизии генерала называли «вонючий старик». Наступать он не любил так же, как и отступать, потому что это нарушало порядок. Расположение сбивалось, части перемешивались. Придя в дивизию, Добрынин досаждал солдатам дурацкими выдумками, вроде того, чтобы они на ночь раздевались и при этом подштанники выкладывали перед собой аккуратными четырехугольниками.
Окружавшие генерала штабные офицеры были под-стать ему. Он и подбирал их по признаку спокойствия характера. Он терпеть не мог споров, резких действий, никакой работы для ума и воли.
Что же касается до боевых и распорядительных офицеров, рассеянных по четырем полкам дивизии, то они не имели на штаб никакого влияния. Во всей армии существовала старинная рознь между штабными и окопными.
Отчаявшись завести в окопах школьные порядки, генерал махнул рукой на дивизию. Он не выходил из своей квартиры в бывшем поповском домике при картамышевской церкви и все писал письма влиятельным петроградским родичам, умоляя исхлопотать ему отчисление из действующей армии. И в конце концов генералу было обещано после первого же успешного дела устроить ему перевод на покойное место в солидном тыловом штабе.
Итак, остановка за малым: нужна победа. Добрынин решил двинуть дивизию в наступление. Собственно, он не имел на это права. Однако всегда можно было оправдаться, назвав атаку вылазкой. Правда и то, что никакой надобности в атаке сейчас не было. Она была генералу даже неприятна, как всякое действие, к тому же кровавое. Но дело шло к пасхе, на пасху всегда награждали орденами и производством по службе, и генерал не хотел пропустить случая.