– Операция продлится неменьше двух часов. Может и больше. Рекомендую вам пока сходить в ординаторскую и попросить у медсестер успокоительной настойки, –осторожно посоветовала я, отлично понимая, что домой верберша не уедет.
Мне хотелось утешить ее, обнять, может даже погладить. Но это казалось неправильным, ненужным сейчас. Латифа дернула за рукав, напоминая о том, что нас ждет Рик.
Верберша вздохнула и промямлила:
– Спасибо, – и отправилась в ординаторскую.
С минуту я смотрела ей вслед, словно что-то вспомнила.
В такие тяжелые дни, когда эмоции то и дело сметали самоконтроль, почти всегда возвращались осколки воспоминаний. Просто пока они никак не желали складываться в общую картину.
Я уже где-то видела такую спину, немного сутулую, сгорбленную под тяжестью происходящего, такие плечи, немного опущенные, унылые. А еще… еще такую шею – напряженную настолько, что мышцы натянулись лентами, под плотной смуглой кожей вздулись синие прожилки вен…
Что-то мне все это сильно напоминало... Вот только что?
Но прежде чем в голове появилось хотя бы малейшее предположение, по коридору снова пронесся нетерпеливый призыв Рика:
– Самира! Ну, где ты там застряла? Я же сказал – дело срочное!
Латифа потянула меня за рукав снова, и я машинально устремилась к нужной операционной.
Ах да! Надо спешить! О чем я только думаю?
Все остальные хирурги заняты, и помочь Рику некому. А пациенты… их время истекает намного быстрее, чем мы бы того хотели.
В самом центреседьмой операционной высился громадный стол, специально заказанный для пациентов-неразлучников. Так называли у нас тех, чьи тела пронзило одним и тем же прутом, шестом… да чем угодно. Тех, кого нельзя разъединять просто так, без особых предосторожностей, без дополнительных исследований.
Судя по тому, что хвосты очередей на рентген и МРТ высунулись в приемную, Рик снова будет исследовать или уже исследовал больных своим чудо-зрением.
Помню, однажды Латифа пошутила: «С таким как Рик надо быть осторожней. Того и гляди увидит насквозь».
– Ого! – только и сказала верлиса, пропуская меня вперед, в операционную.
Я едва сдержала такой же возглас.
Длинный металлический штырь пробил голову верберу, ногу верлису, бедро дракону и живот маргону.
Такого я еще не видела. Сердце подсочило с горлу, и Рик, в повязке из особого тканного волокна, поднял на меня глаза, вдохнул и выдохнул. Словно показывал, как успокоиться.
Суровая Латифа подала повязку и шапочку. Я надела их, стараясь выйти из ступора, сделала вдох-выдох и шагнула к пациентам.
На первый, беглый взгляд самыми тяжелыми были вербер и маргон – у него частично вывалились внутренности, напоминая груду тушеных овощей.