К верберу боялась даже прикасаться. Судя по тому, как осторожно обходил его Рик, штырь вонзился не слишком удачно, и любое, даже минимальное его смещение грозило необратимыми повреждениями мозга.
– Все хорошо, кроме этого, – Рик вытащил из раны дракона несколько крохотных кусков металла. Латифа тут же приложила моската – кальмара, который питался бактериями. Прозрачный моллюск был незаменимым помощником в операционной. Но, к сожалению, питался только из свежих ран, категорически отказываясь «работать» с воспаленными.
Москат начал наливаться бордовым и увеличиваться в размерах, меняя форму. Как и все живые перекрестные аппараты он был оборотнем. Медленно тело кальмара покрылось блестящей желтой чешуей, исчезли щупальца, выросли шесть лапок. И спустя несколько минут рану вылизывала длиннотелая ящерица с голубыми глазами, похожими на два сапфира.
Я сняла моската с дракона и опустила в один из шести аквариумов на громадной черной пластиковой стойке, у окна. Ящерица мгновенно растеклась в моллюска и зависла рядом с двумя десятками хэлл.
Рик едва заметно кивнул Латифе, и та подала мне инструменты. Я начала старательно зашивать рану дракона – сосуд за сосудом, мышцу за мышцой, нерв за нервом. Мелкие повреждения латала энергией жизни, крупным тоже давала немного.
Завершив свою миссию, уступила место Латифе и подоспевшей Нессе – еще одной медсестре-маргонке. Жилистой, сухощавой, очень высокой, с почти желтыми глазами и волосами цвета спелой ржи. На фоне темно-бронзовой кожи они почти сияли.
Пока девушки готовили бинты, мази и дезинфекторы, мы с Риком синхронно вдавили кнопки по краям стола-кушетки, и он разъединился.
Медсестры увезли прооперированных подальше и быстро наложили повязки.
Теперь на нашей совести остались вербер с маргоном.
Верпантера поставила ему капельницу с питательным раствором, а Несса взялась обеззараживать раскроенную брюшину.
Внутри и снаружи просветила фоскатом – так назывался свет еще одного перекрестного чуда – алема. Огромный жук ночью испускал особые лучи. Они дезинфицировали, подсушивали раны и… привлекали самок.Посияв несколько секунд, жук затаился, как обычно, в ожидании дамы сердца. А Рик приступил к операции, все еще оттягивая минуты освобождения раны вербера от прута.
Пока василиск обрабатывал брюшину маргона и помещал внутренности на место, я лишь ассистировала. Подавала инструменты, зажимала сосуды, шила. В такие минуты я мысленно благодарила Рика за его извечные шуточки про живые конструкторы. Было намного проще воспринимать пациента именно так. Как механизм, который мы собирали по частям.