Первому разведбатальону приказали переместиться к мосту для оказания поддержки оперативной группе «Тарава», которая с трудом контролирует подход с юга. Фик не может точно сказать своим людям, что они будут делать, когда доберутся до моста, так как планы до сих пор еще обсуждаются на высшем уровне. Но говорит им, что правила их действий изменились. До этого они позволяли вооруженным иракцам проходить мимо, иногда даже раздавали им еду. Теперь, говорит Фик, «любой, у кого есть оружие, считается врагом. И если от вас отходит женщина с оружием на спине, стреляйте в нее».
В 13:30 374 морпеха из первого разведбатальона распределяются по дороге и выдвигаются на север, в направлении города. Учитывая новости о тяжелых потерях за последние сутки, разумно предположить, что у всех бойцов в машинах шансы погибнуть или быть ранеными в Насирии — выше средних.
Воздух отяжелел от мелкой, рассыпчатой пыли, которая повисла, словно густой туман. Кобры тарахтят прямо над головами, устремляясь вниз с изяществом летающих кувалд. Они облетают конвой первого разведбатальона, тычась в бесплодный кустарник по обе стороны дороги в охоте на вражеских стрелков. Вскоре мы остаемся один на один друг с другом. Вертолеты отзывают, потому что горючее на исходе. Большая часть конвоя морской пехоты удерживается на месте, пока иракские силы впереди не будут подавлены. Один из последних морпехов, которого мы видим у дороги, вскидывает свой кулак, когда мимо проезжает машина Колберта, и выкрикивает: «Порви их!»
Мы заезжаем на ничейную землю. Горящий склад горючего изрыгает пламя и дым. По обе стороны дороги, везде, куда достигает взгляд, валяется мусор. Конвой замедляет ход и крадется, и в Хамви залетает черный рой мух.
«Вот теперь это похоже на Тихуану», — говорит Персон.
«И на этот раз я займусь тем, чем всегда хотел в Тихуане, — отвечает Колберт. — Выжгу все до земли».
Совсем рядом, справа от машины нас оглушает серия взрывов, от которых стучат зубы. Нам досталось поровну с расположенной у дороги батареей тяжелой артиллерии морской пехоты, которая стреляет по Насирии, в нескольких километрах впереди. На дороге видно покореженный Хамви. Ветровое стекло изрешечено дырами от пуль. Рядом — погнутые обломки военных транспортных грузовиков США, дальше — взорванный бронетранспортер морской пехоты. По всей дороге разбросаны рюкзаки морпехов — из них вываливаются одежда и скатанные постельные принадлежности.
Мы проезжаем череду иссушенных фермерских дворов — грубые квадратные хибары из глины, с голодающим скотом у порога. Местные жители сидят рядом как зрители. Мимо проходит женщина с корзиной на голове, словно не замечая взрывов. За десять минут никто не произнес ни слова, и Персон не может удержаться от глупой реплики. Он с улыбкой поворачивается к Колберту: «Эй, как ты думаешь, я наездил достаточно часов, чтобы получить водительские права на Хамви?»