Буфетчица в розовом халате наполняла целый ряд синих фарфоровых кофейников из стоявшего на плите большого, с вмятинами на боках, чайника. Я с любовью оглядела выстроившиеся в ожидании подносы. Белые бумажные салфетки, свернутые в хрустящие островерхие треугольники, каждый придавленный тяжелой серебряной вилкой, бледные купола яиц всмятку, торчащие из специальных подставок, зубчатые стеклянные вазочки с апельсиновым конфитюром. Мне всего-то и требовалось – протянуть руку и попросить свой поднос, и мир снова станет на свои места.
– Произошла ошибка, – сказала я буфетчице, перегнувшись через стойку и говоря тихим, доверительным тоном. – Сегодня утром новая сестра забыла принести мне поднос с завтраком. – Я выдавила из себя лучезарную улыбку, чтобы показать, что ничуть не сержусь.
– Как вас зовут?
– Гринвуд, Эстер Гринвуд.
– Гринвуд, Гринвуд, Гринвуд. – Шершавый палец буфетчицы скользил по списку больных «Бельсайза», висевшему на стене. – Гринвуд сегодня без завтрака.
Я обеими руками вцепилась в край стойки.
– Это явная ошибка. Вы уверены, что там написано «Гринвуд»?
– Гринвуд, – решительно повторила буфетчица, когда вошла сестра.
Сестра перевела вопрошающий взгляд с меня на буфетчицу.
– Мисс Гринвуд потребовала свой завтрак, – объяснила буфетчица, не глядя мне в глаза.
– Ах да, – улыбнулась мне сестра, – вы получите завтрак чуть позже, мисс Гринвуд. Вы…
Но я не стала ждать продолжения. Не разбирая дороги, я выскочила в коридор и пошла, но не к себе в палату, потому что именно там меня и сцапают, а в нишу, которая куда меньше, чем в «Каплане». Но это все-таки ниша, тихий уголок в коридоре, куда не придут ни Джоан, ни Лубелль, ни Диди, ни миссис Сэвидж.
Я свернулась клубочком в дальнем углу ниши и с головой укрылась одеялом. Меня потрясло не само известие о шоковой терапии, а откровенное предательство доктора Нолан. Мне нравилась доктор Нолан, я ее обожала, я доверилась ей и все ей рассказала. А она обещала, дав честное слово, что заранее скажет, если мне еще раз придется пройти через шоковую терапию.
Если бы она сказала мне об этом вчера вечером, я бы, конечно, всю ночь не сомкнула глаз, полная ужаса и дурных предчувствий, но к утру сделалась бы собранной и подготовленной. Я бы прошла по коридору между двух сестер, мимо Диди, Лубелль, миссис Сэвидж и Джоан с достоинством человека, спокойно идущего на казнь.
Надо мной наклонилась сестра и позвала меня. Я дернулась и еще глубже вжалась в угол. Сестра исчезла. Я знала, что через минуту она вернется в сопровождении двух громил-санитаров, которые поволокут меня, ревущую и кусающуюся, мимо собравшейся в холле ухмыляющейся публики.